Мать убивала своих детей, а трупы хранила в холодильнике

Матери-детоубийцы – кто они: асоциальные монстры или несчастные больные люди? Судебная медицина не дает на этот вопрос однозначный ответ, указывая на уникальный синдром «неприятия беременности»

Дела по факту детоубийства шокируют своей жестокостью, садизмом и бессердечностью. Каждое убийство подобного рода – это тревожные звоночки для всего общества. В прошлом году завершился судебный процесс над француженкой Вероникой Куржо, 41-летней матери двоих сыновей (12 и 14 лет), образцовой жены, обвиняемой в убийстве своих троих (!) детей.

Вероника четыре долгих года скрывала от всех свою тайну. Меньше всего ее хотелось, чтобы этот страшный, кровавый секрет стал явью. Днем – обычная женщина, производящая хорошее впечатление, а ночью – страшный монстр, который стал заложником своего греха. Она не спала, нет. Вот уже четвертый год ей каждую ночь снятся кошмары. Она просыпается вся в холодном поту, еле дыша. Набросив халат, бежит вниз по ступенькам, заходит в кухню, открывает морозилку и дрожащими пальцами дотрагивается до окровавленного свертка. Пару минут стоит неподвижно, пока кожа не покроется красными пятнами от холода. Потом обреченно закрывает морозильную камеру, берет двойную дозу снотворного и медленно бредет в свою комнату. Там она прижимается к мужу и пытается хоть на часок сомкнуть глаза. Но не засыпает до самого утра. Изнеможенная и выбившаяся из сил, она встает и надевает на себя маску примерной жены, заботливой матери. Только Господу одному известно, что творилось на душе у этой женщины. Но она не хотела, чтобы ее душевнее страдания стали достоянием общественности, а маскарад окончен. Нет, ей было легче мириться со своей совестью, пожирать себя изнутри, но внешне не подавать виду и о доле своих терзаний. Никто бы и никогда о них и не узнал бы. Так умело и натурально играла Вероника. Но свою лепту внесло нежданное стечение обстоятельств.

23 июля 2006 года Вероника отправилась с детьми в Париж. Немного проветриться от грустных мыслей. Дома ей все напоминало о произошедшем. Особенно невыносимо было находиться в кухне и в ванной. Эти места в доме, как оказалось позже, были местами, прямо связанными с убийствами. Вероника не имела оснований предположить, что может произойти непоправимое. Она уезжала всего на неделю. На пятый день пребывания в Париже у Вероники зазвонил телефон. По непонятной причине у женщины екнуло сердце. В трубке послышался серьезный голос мужа: «Скажи мальчикам, что отдых придется прервать. Приезжаете домой, есть срочное дело!» «Но постой, Жан. Что за срочность такая?» Ответа не последовало, лишь долгие, монотонные гудки. Вероника понимала, в чем дело и почему голос мужа изменился до неузнаваемости. Он нашел то, что не должен был, то, что сейчас поставит крест на ее жизни.

Приехав домой, она встретила на пороге Жана. Его глаза были полны слез. Видимо, он не спал пару суток. «Дети, идите наверх». Когда дети закрыли двери в своих комнатах, Жан подошел к Веронике. Он без единого слова взял ее за руку и повел в кухню. У Вероники сердце ушло в пятки. Все, конец. Открывает морозилку, достает темный сверточек и бросает на стол. «Ты можешь мне объяснить, что это такое? Откуда у тебя… трупы детей». Фактически, трупиков в сверках не было, их изъяла полиция, но Веронике все было ясно. «Жан, ты все неправильно понял. Я должна тебе все объяснить. Только сначала скажи мне, пожалуйста, ты никому не сообщал о том, что нашел?» «Как ты можешь такое говорить?! Я места себе не находил и, конечно, первое, что я сделал, после такой «находки» — позвонил в полицию».

За то время, которое Вероника отсутствовала, Жан не только сообщил в полицию. Это была его первая реакция на увиденные трупы младенцев в холодильнике. Он не мог понять, что делают эти страшные улики в его морозильной камере. Он не знал, как будут развиваться события. А получилось все так. Полицейские настояли на срочном анализе ДНК. Как оказалось, Вероника – МАТЬ двоих детей. Более того, оказалось, что Вероника убила не двоих, а троих детей. Первой жертвой стала девочка – младенец в 1999 году. Тогда Вероника, долго не думая, сожгла своего ребенка в духовке. В 2002 году женщина родила еще одного ребенка, и его постигла та же участь. Мать решила не сжигать крохотное тельце. Родив его самостоятельно в ванной, она задушила малыша, зажав рукою нос и рот. Когда тельце перестало бить ножками и посинело, Вероника завернула его в салфетку, потом в целлофан. Затем придумала план избавления улики – забросила в морозильную камеру. Тельце в холоде не разлагалось, не издавало специфического запаха. Просто лежало и все. Пока в 2003 году Вероника не повторила то же самое «действие». Она убила своего третьего ребенка и также оставила его в морозильной камере.

Вероника не дала этим малышам шанса, не дала возможности сделать первый крик и первый шаг. Она просто не хотела их принимать: «Жан, это был мой ребенок, мне принадлежали все права на него, в том числе и право убить его». После следователей за Веронику взялись психиатры, вывод которых еще больше шокировал: Вероника — психически здоровый человек. Действовала она в полном уме и ощущением реальности. Этот фактор решил окончательную судьбу этой женщины – её обвинили в убийстве. Однако впоследствии защитники заговорили о так называемом синдроме «неприятия беременности». Если вкратце, то он означает неприятие беременности не только на психическом уровне, но и в каком-то смысле – на физическом (см. Инфосправку). Именно это заболевание (?) помогло Веронике не попасть за решетку на всю оставшуюся жизнь. «Мое тело отказалось принимать беременность. Отношения с теми детьми у него так и не сложились. Я знала, что беременна, только не осознавала, что беременна детьми», – вот что заявила Вероника на процессе. И суд, как ни странно, принял это во внимание. Итог – восемь лет, но с правом освобождения через четыре года, три из которых она уже отсидела. В мягкость этого приговора не могла поверить не только Франция, но и весь мир, однако апелляция ничего не изменила.

Никто, конечно, не требует крови Куржо - месть за три детских трупика бессмысленна настолько же, насколько бессмысленна их смерть. Но если Вероника Куржо больна настолько, что не осознавала своих действий, почему же ее не отправили в психиатрическую клинику? Во-первых, чтобы оградить и общество, и ее саму от возможных проявлений ее болезни, и, во-вторых, чтобы там к ней пришло осознание ужаса содеянного? Раскаяние, страдание, скорбь, отчаяние - нормальные, адекватные чувства человека в подобной ситуации, но только не уверенность в собственной невиновности, «ибо не ведала, что творила».

Почему человек с нарушением личности, совершивший тяжкие преступления на сексуальной почве (в простонародье - маньяк), должен находиться в тюрьме, либо в лечебнице, а женщина, виновная в тройном детоубийстве, которая на протяжении нескольких лет хладнокровно прятала трупы младенцев - на свободе? Выходит, что люди, которых извращенец (тоже психически больной) встречал и насиловал на улице - общество и их нужно защищать, а вот новорожденные дети мадам Куржо - не общество. И чего их защищать, они же умерли. Так выходит, что ли?

Дарья Малиновская,

«Судебно-юридическая газета»