Судья Окружного административного суда Киева Богдан Санин: «Члены ВСК провели расследование без каких-либо документов, которые были в материалах дела»

Наталья Мамченко,
«Судебно-юридическая газета»

24 сентября состоялось заседание Временной спецкомиссии по проверке судей (ВСК), по результатам которого были объявлены первые выводы о наличии в действиях представителей Фемиды признаков нарушения присяги. Впрочем, отношение к деятельности Комиссии в обществе неоднозначное. Судья Окружного административного суда Киева Богдан Санин, материалы в отношении которого также рассматривались ВСК, в эксклюзивном интервью «Судебно-юридической газете» поделился своим видением ее работы.

– Богдан Владимирович, на заседании Комиссия рассмотрела материалы в отношении Вас. Придерживаются ли члены ВСК законодательства?

– Относительно работы Комиссии по проверке судей возникает много вопросов. И вопрос, который поставили Вы, является несколько более глубоким, поскольку сам Закон «О восстановлении доверия к судебной власти в Украине» был принят с некоторыми нарушениями положений Конституции и действующего законодательства. Эти проблемы отображены в конституционном представлении народных депутатов, поданном в Конституционный Суд с тем, чтобы он дал правовую оценку данному акту. В качестве спорных моментов отмечаются положения о функционировании ВСК, возможности ее создания при Высшем совете юстиции. Кроме того, функции, делегированные ВСК, не определены указанным законом, и уже видно, что это приводит к ряду проблем во время рассмотрения дел относительно конкретных судей, в т. ч. и относительно меня.

Считаю, нарушением является то, что члены ВСК не зачитали мои пояснения, а они не исчерпывались тезисами, озвученными на заседании. Было озвучено только 3–4 тезиса из моих 10 страниц предварительных объяснений и 6 страниц объяснений, предоставленных позже. В моих пояснениях был представлен полный анализ возможности запрета проведения мирных собраний, анализ европейского законодательства и решений Европейского суда по правам человека. Почему это не было озвучено? Возможно, была некая заинтересованность. Возможно, по мнению кого-то, их не нужно было озвучивать. Эти вопросы надо задавать членам ВСК. Однако я убежден, что люди, присутствующие на заседании, в т. ч. представители СМИ должны были услышать позицию судей, почему мы принимали такие решения. А она была изложена именно в пояснениях.

– Вы изъявили желание присутствовать на заседании ВСК и просили его отложить в связи с необходимостью восстановления поврежденных материалов дела. В связи с чем было повреждено дело?

– Действительно, я хотел принять участие в заседании, это не секрет. У меня была позиция, которую я хотел донести до членов ВСК и присутствующих, в т. ч. заявителя. Так случилось, что я находился в больнице, о чем сообщил членам Комиссии. Соответствующее заявление было подано ВСК 23 сентября для того, чтобы отложить рассмотрение жалобы. Тем более, что регламент, утвержденный членами ВСК, предусматривает такую возможность.

Относительно доказательств, которые я хотел бы предоставить. Нужно начинать с того, где вообще дело. 23 мая 2014 г. 50 вооруженных людей проникли в помещение суда и осуществили похищение документов, поджег, порчу имущества. На тот момент дело, поступившее из Высшего административного суда и находящееся у меня, распоряжением председателя нашего суда было передано другому судье для обобщения практики. Это стандартная ситуация, когда вышестоящая инстанция отменяет наши решения – обобщение необходимо для того, чтобы унифицировать судебную практику, донести позицию ВАСУ собранию судей и в дальнейшем избежать подобных проблем. Для этого дела передаются квалифицированным судьям, имеющим большой стаж, которые предоставляют свои выводы или рекомендации. Такие документы, в т. ч. и мое дело, были переданы судье Руслану Арсирию.

23 мая в кабинет судьи Арсирия ворвались эти 50 человек. Мы не говорим, что пропали только наши дела – пропало также личное имущество судьи, были поломаны и выбиты двери, т. е. имело место повреждение имущества суда, в т. ч. и дел. По этому поводу судья Евгений Аблов, который находился на тот момент в кабинете, вынес отдельное определение. Заявление было зарегистрировано в Едином реестре досудебных расследований, на основании чего было открыто уголовное производство. А на данный момент мною осуществляются действия по восстановлению материалов дела. Это также нормальная практика, когда дела утрачены по не зависящим от суда обстоятельствам.

Выходит, члены ВСК провели расследование (если, конечно, вообще его проводили) без каких-либо документов, которые были в материалах дела. На данный момент дела физически нет, поэтому что и как они выясняли, непонятно.
Как мне стало известно, заявитель Максим Середа подал некие сфотографированные им документы, и на вопрос членов ВСК, все ли документы были сфотографированы, ответил, что не все. Он сказал, что сфотографировал только те документы, которые ему были нужны. А были ли эти документы в деле вообще? Согласно Закону «О восстановлении доверия к судебной власти в Украине», подача документов заявителем вообще не предусмотрена – он подает только судебное решение и жалобу. В связи с этим у меня вопрос к членам ВСК: каким образом они осуществляли проверку? Осуществлялась ли вообще эта проверка, и что они исследовали?

– На заседании было отмечено, что Вы сослались на неурегулированность в законодательстве вопроса проведения мирных собраний. Существует ли эта проблема до сих пор? И есть ли разница в подходе ВСК и заявителей к решениям судей по данной категории дел?

– Приведу три примера. 30.11.2013 я вынес постановление о запрете мирных собраний в Киеве, причем на ограниченном количестве улиц – Крещатике, Майдане Независимости и некоторых других. Где-то в марте или апреле 2014 г. суд в Донецке отказался выносить постановление о запрете мирных собраний в Донецке. А в сентябре 2014 г. судья Харьковского окружного административного суда вынес постановление о запрете мирных собраний.
Правовые группы, представители которых на данный момент занимают определенные должности, указывают, что мое постановление является незаконным, поскольку якобы нарушает нормы Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод. В отношении судьи из Донецка те же люди говорят, что она незаконно отказала в запрете, чем нарушила Конвенцию. В отношении судьи из Харькова они отмечают, что это самое демократическое постановление в отношении мирных собраний, и оно отвечает положениям той же Конвенции.

Очевидно, что эти группы демонстрируют кардинально разные подходы к оценке решений по одной и той же категории дел. Кроме того, судебная практика ВАСУ до того времени, как мной было вынесено соответствующее постановление, шла именно в том разрезе, в котором я вынес постановление. Т. е. мое постановление абсолютно отвечает правовой позиции ВАСУ. А в практике ЕСПЧ также есть решения, в которых говорится, что ограничения являются справедливыми.
В чем корень проблемы? В том, что за 23 года депутатами не был принят хотя бы базовый документ о мирных собраниях, хотя о нем говорят, начиная еще с 2004 г. Т. е. уже почти 10 лет данный вопрос не урегулирован. Судьям сложно объективно выносить решения, поскольку нет гарантий, что завтра они не будут признаны такими, которые не соответствуют положениям несуществующего на данный момент законодательства.

– Почему вопрос мирных собраний даже после Революции Достоинства не урегулирован парламентом?

– Выгодно, когда вопрос трактуется неоднозначно, и его можно вывернуть так или иначе: либо отмечая, когда судья запрещает мирные собрания, что это самое демократическое решение, либо клеймить судей и говорить, что это незаконно.
Мне кажется, когда произошла Революция, когда была сформирована новая коалиция, данный вопрос должен был стать первым, который необходимо урегулировать, поскольку массовые акции продолжаются.

– Вы рассматривали дело о назначении 5 членов ВСК по квоте правительственного уполномоченного по вопросам антикоррупционной политики Татьяны Черновол. Как вы полагаете, может ли это обстоятельство как-то повлиять на их отношение к Вам?

– Дело находится в апелляционной инстанции. Мною было вынесено конкретное решение. Я уверен, что члены ВСК по квоте Т. Черновол могли быть предвзято настроены по отношению ко мне, поскольку с первого заседания они подавали определенные ходатайства, в которых я им отказывал. Они воспринимали это очень негативно. В ходе процесса были некоторые корректировки, поскольку указанные члены ВСК не ориентировались в положениях Кодекса об административном производстве, и мне приходилось их поправлять.
По моему убеждению, эти члены Комиссии не могли объективно рассматривать жалобу в отношении меня. В заявлении о переносе рассмотрения материалов в отношении меня об этом деле было упомянуто. Они должны были взять самоотвод, т. е. прямо сказать, что «мы не можем объективно рассматривать материалы, поскольку данный судья рассматривал дело относительно нашего назначения».

– Было ли документальное подтверждение их заявлений о желании быть назначенными в Комиссию?

– Ни одного такого заявления от вышеупомянутых членов Комиссии в материалах дела не было. Правительственный уполномоченный такого заявления тоже не предоставила. Более того, срок проведения конкурса истекал 18 апреля, а необходимые документы некоторые члены подали уже в мае, т. е. после завершения конкурса. Но является ли это нарушением закона? В законе о процедуре их назначения ничего не сказано. А на вопрос, почему документы были поданы после завершения конкурса, ответ они не предоставили. Есть также вопрос, как кандидаты узнали о проведении конкурса.

– Когда рассмотрение жалоб было закончено, члены ВСК объявили, что в действиях судей, дела которых рассматривались на заседании Комиссии, установлено нарушение присяги. Однако решение Комиссии носит рекомендационный характер. Как Вы думаете, не являются ли такие заявления нарушением Ваших прав, да и вообще популизмом?

– Это популизм, согласен. Если посмотреть предвыборные списки партий, можно увидеть, что 2 члена ВСК баллотируются открыто. Секретарь Комиссии – в предвыборном списке Анатолия Гриценко (Марина Соловьева – прим. ред.), который говорит сейчас о люстрации судей. Жена другого члена ВСК идет по предвыборному списку партии «Воля», еще один член Комиссии баллотируется по Ивано-Франковской области. Так что популизм в решениях ВСК однозначно имеет место. Могли ли эти люди во время предвыборной кампании принимать такие решения в отношении судей? Нужно спросить у них, почему они так спешили, не имея даже материалов дела?

– Заседание ВСК было проведено накануне съезда судей, 24 сентября. Председатель Комиссии Владимир Мойсик заявил, что съезд не выполнил своих задач. Не было ли это своеобразной демонстрацией силы в отношении судей?
– Проблема защиты судебной власти сегодня очень актуальна. Давление на нас есть – давит общественность, прокуратура открыто высказывает недовольство судами, что вообще нонсенс. Это нарушение всех международных обязательств, конвенций, выводов ПАСЕ. Но я не вижу, чтобы кто-то в судебной власти выступал в защиту судов. Есть какие-то общие письма с требованиями, но открытой дискуссии нет. Нет спикера от судебной власти, который сказал бы: «Уважаемые, так быть не должно». Демонстрация силы по отношению к судам идет по возрастающей.

– ВСК создана как орган при ВСЮ, полномочия ее не совсем ясны. Тем не менее, ее члены говорят, что оспорить действия ВСК невозможно. Хотя она может проводить определенные действия, например, затребовать материалы дел…

– Мы возвращаемся к первому вопросу – к статусу этой Комиссии. Что же касается обжалования решений, то в данном случае ВСК является субъектом властных полномочий, ее членам делегировали определенные функции касательно проверки судей. И когда они говорят, что их решения обжалованию не подлежат, есть много вопросов, поскольку эти высказывания – не более, чем личное мнение отдельных членов ВСК. Я бы рекомендовал им почитать положения КАСУ. Естественно, что их противоправные действия не будут оставлены без внимания – будет реакция, и будет обращение в суд.

– Т. е. некоторые судьи могут обжаловать решения, которые были приняты 24 сентября?

– Я считаю, что они могут это сделать и даже обязаны донести свою позицию. Если судья соглашается с таким решением ВСК, это его личное дело. Но если он соглашается с тем, что он нарушил присягу, возникает вопрос, как он вообще мог занимать свою должность? Нужно было писать заявление на увольнение. Если же он не соглашается, он должен всеми способами отстоять свою позицию и восстановить свою честь, достоинство и репутацию. Ведь в СМИ пишут и показывают много негатива о судьях. Вот говорят, что «наконец-то достигнута цель Майдана». Но достигнута в чем? В том, чтобы избирательно решать судьбы судей?

– Некоторые судьи отмечали в комментариях нашему изданию, что их коллеги должны посещать заседания Комиссии, чтобы заявить о своей позиции. Не могли бы Вы также дать совет, как судьям лучше действовать в подобной ситуации?

– Я хотел посетить заседание ВСК, чтобы донести до ее членов свою позицию. Ходить на заседания необходимо, поскольку это нормальная, рабочая платформа. Я не допускаю так называемой «мусорной люстрации», когда пояснения судей перекручиваются общественными деятелями, политиками и СМИ и используются в пропагандистских целях. Но если есть возможность донести свою позицию, и это будет освещаться объективно, естественно, нужно туда идти. Услышат ее или нет – это уже другой вопрос.

– Окружной административный суд столицы сейчас оказался в эпицентре событий. Не создается ли этому суду такой имидж специально, чтобы общество не доверяло его решениям?

– Такой имидж суда формируется еще со времен предыдущей власти, я бы сказал, даже со времен Президента Виктора Ющенко, когда наш суд вообще был ликвидирован, а на его основе созданы 2 суда. Дело в том, что Окружной административный суд постоянно оказывается в эпицентре событий, поскольку ему подсудны многие резонансные дела – например, о запрете Коммунистической партии, по съездам представителей юрвузов и адвокатов.
И негативный имидж нашему суду, полагаю, создается умышленно, чтобы дискредитировать его судей в глазах общественности. Хотя решения суда являются законными, все освещается так, что судьи виноваты априори. За эту неделю (29 сентября – 3 октября – прим. ред.) у нас было три митинга у здания суда – с шинами, поджогами. Хотя эти митинги были несанкционированными, с флагами определенной политической партии, сотрудники милиции никого не задержали. Есть вопросы к сотрудникам милиции, почему они не защищают и не пресекают такие акции. И непонятно, почему СМИ не берут комментарии у самих судей, а если и берут, то освещают совсем в другом ракурсе.