Дмитрий Дашков ? романтик, ставший министром юстиции

Дмитрий Васильевич Дашков (1788 – 1839) – литератор,

дипломат, министр юстиции, генерал-прокурор

5 декабря 1835 г. в Петербурге произошло одно достопамятное событие. В этот день было торжественно открыто Императорское училище правоведения, которое дало России многих выдающихся юристов, ставших подлинным украшением русского суда, прокуратуры и адвокатуры. Училище было открыто под непосредственным началом и протежировании Дмитрия Дашкова, на тот момент — министра юстиции и генерал-прокурора.

Дмитрий Васильевич Дашков родился 25 декабря 1788 г. в Москве, принадлежал к древнему, но небогатому и незнатному роду. Первоначальное образование получил дома, затем был отдан в Благородный пансион при Московском университете, где учился вместе с В.А. Жуковским и братьями А.И. и Н.И. Тургеневыми. В 1801 г. поступил юнкером в Коллегию иностранных дел и служил там девять лет. В эти годы появляются в печати его первые литературные опыты (в основном, переводы с французского). Впоследствии на литературном поприще Дашкову сопутствовал определенный успех. К примеру, в середине 1810-х он уже пользовался репутацией лучшего литератора столицы и блестящего полемиста.

Получив в январе 1810 г. чин коллежского асессора, Дашков вышел в отставку, но уже в марте генерал-прокурор И.И. Дмитриев берет его в свое ведомство. В новой среде Д. Дашков быстро выдвинулся в число лучших сотрудников министерства, получил чин надворного советника и орден Св. Владимира 4-й степени (3 июня 1815 г.). Тем не менее 27 сентября 1816 г. Дмитрий Васильевич в силу пылкого характера и неутомимой деятельной натуры вернулся в лоно Коллегии иностранных дел, где получил чин статского советника и был прикреплен к русской миссии в Константинополе (стал вторым советником в русском посольстве). По поручению начальства занимался приведением в порядок дел русских консульств на Ближнем Востоке, предпринял путешествие по Греции. Освоив язык этой страны, разыскивал в православных монастырях древние рукописи. Работал он с увлечением, и результатом его пребывания за границей стал ряд научных статей и стихотворных переводов произведений греческой поэзии. К этому периоду относится и работа Дашкова в Комитете по составлению законов, где он готовил к изданию дипломатические документы об отношениях России со странами Западной Европы; Дашков был также одним из авторов «Органического регламента» Молдавии и Валахии (1829 г.), первого конституционного акта в Дунайских княжествах. Молодой советник проявил не только большие дипломатические способности, но и личное мужество. Он сумел спасти от верной смерти многие греческие семейства. В целом же умение Дашкова владеть пером, четко и выразительно излагать свои мысли обратило на него внимание нового императора. Благодаря протекции своего друга Д.Н. Блудова в конце 1826 г. он был пожалован в статс-секретари и назначен товарищем министра внутренних дел. Вскоре после этого, 26 марта 1829 г. Дашков назначается товарищем министра юстиции и получает чин тайного советника, а 20 сентября — вступает в управление министерством. В феврале 1832 г. Николай I утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора.

Человек с твердыми убеждениями, Дашков столкнулся на этих постах с такими обстоятельствами, которые мешали ему развить свои недюжинные административные дарования. Уже в 1830 г. высший надзор доводил до сведения Николая I: «Дашков обладает всеми качествами ума и сердца, необходимыми для того, чтобы стать прекрасным министром... Он жалуется на невозможность сделать все, что хотел бы, за полным неимением сотрудников. Канцелярии министра и сената полны взяточников и людей неспособных, и министр вынужден сам рассматривать всякое сколько-нибудь важное дело... Дашков жалуется на то, что он бессилен уничтожить все это лихоимство, не будучи в состоянии уследить за всем лично и не имея возможности положиться на прокуроров, которые все закрывают на это глаза. Что касается общего хода дел, то лихоимство и применение ложных принципов внесли в него такую путаницу и воздвигли на его пути столько препятствий, что необходимо его преобразовать на новых началах».

Возглавив российскую юстицию, Дмитрий Васильевич стремился быть непреклонным хранителем закона. «Проницательный ум, познание дела, праводушие и твердый, сильный характер составляли редкое сочетание в одном человеке», — писал о нем Бенкендорф. Однако все его реформаторские начинания, например введение адвокатуры при судах, не находили благоприятной почвы ни в правительственных сферах, ни в подведомственных ему учреждениях. В результате преобразования коснулись в основном бумаготворчества. Отмечая улучшение общего хода дел в сенате, высший надзор постоянно фиксировал внимание монарха на положении судной части в губерниях и уездах: «под прикрытием законных форм совершаются в них дела самые беззаконные, и деньги составляют главную пружину их действий»; «лихоимство не прекращается и, ограждаясь формами закона, укрывается от должного наказания»; «дела большею частью оканчиваются в пользу того, кто более может заплатить за успех». Правда, в этих грехах Дашкова не винили, III отделение и само не видело путей борьбы с этим злом.

Единственный упрек, который повторялся по отношению к министру юстиции из отчета в отчет, это обвинение его в «гордости и неприступности». «Никакого доступа к нему нет и никто его видеть не может; даже обер-прокуроры Сената по нескольку месяцев не могут до него добраться и, наконец, и самый директор департамента Министерства юстиции с трудом имеет к нему доступ». Однако вряд ли этот упрек можно считать справедливым. Современник Дашкова М.А. Дмитриев (племянник И.И. Дмитриева) в своих воспоминаниях дал ему такую характеристику: «Имея важную наружность от природы, он никогда не важничал, был разговорчив и охотно сообщал замечания светлого ума своего о предметах и важных и легких, но был тверд в своих мнениях: ибо мнения его были плодом зрелого убеждения». Все эти качества ценились не только друзьями, но и самим императором. Однажды, после вынесения Правительствующим сенатом оправдательного приговора лицам, обвинявшимся в совершении государственных преступлений, Дмитрий Васильевич, зная мнение императора (который этим приговором оказался крайне недоволен), пошел ему наперекор и потребовал оправдательного решения и в Государственном совете, куда самодержец перенес слушание дела, надеясь на иной исход дела. Когда острота момента прошла, Николай I пригласил его к себе, и как бы пытаясь снять возникшее напряжение между ними сказал: «Ну, Дашков, мы с тобой поспорили, но я надеюсь, что это нашей дружбе не повредит».

Вероятно, учитывая оценку Дашкова высшим надзором и принимая во внимание «строгую справедливость и познания его в судебной части», Николай I доверил ему после отставки с министерского поста кресло председателя Департамента государственных законов и главноуправляющего II отделением. Однако Дашков не успел проявить себя на новом поприще, скончавшись на 52-м году жизни 26 ноября 1839 года (похоронен в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры в Петербурге).

Хитросплетенье судеб

Два Дмитрия – два друга, два министра, два поэта

Судьбы министров внутренних дел Дмитрия Блудова и юстиции Дмитрия Дашкова особенно близки: службу начали пятнадцатилетними юношами в Московском архиве Коллегии иностранных дел. Однажды на заре карьеры, уличенные в том, «что Блудов танцует от нечего делать вальс с Дашковым», они были наказаны директором. Один из служащих архива заметил: «Не худо щадить этих господ: кто знает, они, пожалуй, будут нашими начальниками...». Слова эти оказались пророческими. Блудов стал министром внутренних дел, Дашков — министром юстиции.

Однако до этого оба работали в Коллегии иностранных Дел дипломатами. Впрочем, не только карьера дипломатов сдружила их. После войны 1812–1815 гг., когда интерес к литературе вновь охватил русское общество, Блудов вместе с Дашковым погрузились в борьбу литературных партий. Они вместе примкнули к школе Карамзина и кружку Жуковского и в противовес шишковским «Беседам любителей русского слова» вместе с Жуковским и Уваровым создали свое литературное общество «Арзамас», которое собиралось на квартире Блудова. К этому же обществу впоследствии примкнул и молодой А.С. Пушкин.

В 1832 году оба Дмитрия становятся министрами. Блудов на этой должности особой славы не снискал. Оказалось, что начитанности и знания иностранных языков недостаточно, чтобы быть хорошим министром внутренних дел. Уже в 1833 году высший надзор информировал императора о деловых качествах Блудова: «Ныне о нем говорят, что хотя он и имеет просвещение, но просвещение иностранное; что он знает очень хорошо о том, что происходит в других государствах, но весьма малое имеет понятие о положении и потребностях своего отечества…». Выждав некоторое время, Николай I счел, что «просвещение иностранное» пригодится Блудову на посту министра юстиции, на котором он и сменил своего друга Дашкова в 1839 году, которого послали с повышением на пост председателя Департамента государственных законов и назначили главноуправляющим II отделения. Однако и здесь не обошлось без некого «круговорота». Дашков в 1839 году скоропостижно скончался, а Блудов, продержавшись в новом министерском кресле около года, 1 января 1840 года Блудов был назначен на тот же пост, который так и не смог занять его покойный друг.

Записка министра юстиции и генерал-прокурора Д. В. Дашкова о мерах к исправлению действующих законов о судопроизводстве гражданском и уголовном, представленная им императору Николаю I одновременно с Всеподданнейшим докладом

Мысль Государя Императора состоит в том, чтобы прежде всего по течению дел в Сенате удостовериться, в какой части законов наших встречается наиболее недоразумений и затруднений, и потому определить, какая именно часть законов наиболее требует дополнения и исправления. По рассмотрении сего вопроса совокупно признано, что законы о судопроизводстве гражданском и уголовном наиболее требуют исправления.

Далее также совокупно признано: 1) что два могут быть способа исправления: отдельный и систематический. Отдельный способ состоять мог в том, когда бы, например, в судопроизводстве гражданском из 50 статей неудобных сперва исправить одну или две, потом еще две или три и так далее, издавая каждый раз особые положения. Систематический способ должен состоять в том, чтобы, обозрев все статьи судопроизводства в их совокупности, составить сперва общие начала к их исправлению, а потом произвесть сие исправление одним общим положением; 2) что из сих двух способов первый, при ближайшем рассмотрении, оказывается неудобным потому, что все статьи судопроизводства так связаны между собою, что нельзя исправить одной, не сделав изменения в другой, что отдельное исправление некоторых только статей, доколе не исправятся другие, повлекло бы иногда еще более неудобств, нежели сколько их есть в настоящем порядке, посему 3) признано, что единственное исправление прочное, есть исправление общее, систематическое.

Меры сего исправления суть предварительные и окончательные.

I. Меры предварительные: 1) обозреть сперва судопроизводство гражданское и потом уголовное во всем его составе и хотя кратко, но с точностью показать все его недостатки и неудобства: 2) сравнить разные системы судопроизводства, по теории их и практике, и из сего сравнения извлечь и постановить главные начала той системы, какая у нас может быть наиболее свойственна; 3) когда начала сии утвердятся, тогда приступить к окончательной работе.

II. Меры окончательные: обозреть все материалы, доселе собранные и изготовленные, сравнить их с утвержденными началами, принять то, что найдено будет сходным, и потом, распределив работу между редакторами, рассматривать каждую часть сперва в подробности, а потом напечатать в полном составе в виде манускрипта, сделать общий, строгий пересмотр и, исправив все нужное, внести потом своим порядком на окончательное рассмотрение и утверждение.

На записке рукою министра юстиции и генерал-прокурора Д. В. Дашкова написано: «Читано Государю Императору в Царском Селе 29-го Октября 1836 г. Его Величество изволил совершенно одобрить все изложенные здесь начала, избрав второй способ исправления, т. е. систематический. Но притом изъявил мне мнение свое, что нужно начать с исправления уголовных законов, коих недостатки в особенности ощутительны».