Когда диагноз не гарантирует защиту в суде

15 июня 2017 г. Судебная палата по уголовным делам Верховного Суда Украины (ВСУ) вынесла постановление № 5-30кс(15)17 в деле по заявлению заместителя Генерального прокурора о пересмотре судебных решений, вынесенных в отношении Осужденного.

12 февраля 2015 г. Осужденный по месту своего жительства незаконно приобрел прекурсоры с целью дальнейшего изготовления наркотических средств. Также он предоставил свою квартиру, как помещение для незаконного изготовления и употребления наркотических средств и психотропных веществ.

Приговором суда первой инстанции нарушитель был осужден по ч. 1 ст. 311 (Незаконное изготовление, изготовление, приобретение, хранение, перевозка или пересылка прекурсоров), ч. 1 ст. 317 (Организация или содержание мест для незаконного употребления, производства или изготовления наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов) Уголовного кодекса (УК). С  учетом ст. 70 УК нарушитель приговорен к наказанию в виде лишения свободы на срок 3 года.

Определениями апелляционного суда, а также Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел (ВССУ) приговор суда первой инстанции оставлен без изменений.

В ВСУ обратился заместитель Генерального прокурора. Он указал, что при рассмотрении дела ВССУ неодинаково применил норму п. 3 ч. 2 ст. 52 Уголовного процессуального кодекса (УПК), которой установлено обязательное участие защитника в уголовном производстве в отношении лиц, которые вследствие психических недостатков не способны в полной мере реализовать свои права.

Заявитель отметил, что Осужденный находится на диспансерном учете у врача-нарколога с диагнозом «синдром зависимости от опиоидов, ремиссия с 2001 г., синдром зависимости от психостимуляторов», а значит - не мог самостоятельно защищать свои интересы в суде и нуждался в защитнике. Заявитель указал, что рассматривая диагноз Осужденного, ВССУ сослался действующую Международную классификацию болезней и других проблем со здоровьем десятого пересмотра (МКБ-10) и пришел к выводу, что патология Осужденного подпадает под категорию «наркомания» или «хронический алкоголизм», и не препятствует возможности лица самостоятельно реализовывать свое право на защиту. Такой вывод ВССУ Заявитель посчитал не только неправильным, но и противоречащим п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод.

Аргументируя свое утверждение, Заявитель указал на определения ВССУ от 15 марта и от 5 июля 2016 г., в которых суд иначе применяет украинское законодательство.

Так, из первого определения следует, что осужденный находился на стационарном лечении в психоневрологической больнице в 2005 г. с диагнозом «расстройство психики и поведения вследствие употребления алкоголя и каннабиса с вредными последствиями. Суицидальная попытка». В течение 2007-2013 г.г. он находился на диспансерном наркологическом учете с диагнозом «расстройство психики и поведения вследствие употребления алкоголя», а также, согласно заключению амбулаторной судебно-наркологической экспертизы, он обнаруживал признаки хронического алкоголизма 4 степени и признаки наркомании.

Во втором определении указывался диагноз «психические и поведенческие расстройства вследствие употребления алкоголя с синдромом зависимости». В обоих случаях ВССУ учел п. 3 ч. 2 ст. 52 КПК.

Судебная палата по уголовным делам ВССУ рассмотрела материалы дела и пришла к выводу о том, что диагноз, о котором идет речь в заявлении, отличается от диагнозов, на которые ссылается Заявитель. По мнению ВСУ, наличие разных диагнозов требовало индивидуальной оценки психического состояния осужденных. Поэтому выводы, изложенные во всех трех определениях относительно п. 3 ч. 2 ст. 52 КПК не могут свидетельствовать о неодинаковости применения этой нормы процессуального закона.  

Учитывая изложенное, ВСУ в удовлетворении заявления отказал и оставил в силе определения апелляционной и кассационной инстанций.

С полным текстом постановления можно ознакомиться здесь.