Реформы из судебной системы сделали разбитое корыто, — судья Апеляционного суда Киева Н. Худык

Мария Мисюра,
«Судебно-юридическая газета»

Каким должен быть судья? Кто-то скажет о честности и правовой подкованности, кто-то − о справедливости и ответственности. Но есть ли формула идеального судьи? Думаю, есть. Дочитав это интервью до конца, Вы поймете, почему это так. Это скорее даже не интервью, а откровение. Откровение судьи, за плечами которого 17 лет стажа, три реформы «под контролем» разных президентов, а также тысячи решений и приговоров. Он рассказал о том, о чем принято молчать. О реальных обстоятельствах дел в судебной системе, о страхах владельцев мантий, о проблемах, которые уже есть, но еще не видны широкой общественности.

В судье Апеляционного суда города Киева Николае Павловиче Худыке каждый судья узнает себя. Он приходит на работу в 07:30 утра четыре дня в неделю, потому что по понедельникам приезжает из родного Каменец-Подольского, где живет его семья. Он всегда в хорошем настроении, потому что по-другому работать не умеет. И всегда помнит о своей работе, которая не отпускает его, похоже, ни на минуту. Так, из простого владельца мантии рождаются воистину судьи с большой буквы, для которых решения именем Украины ─ не просто слова на бумаге, а что-то большее, за чем стоят судьбы людей.

За последнее время ряды судей очень существенно поредели.Как быть с кадрами?

Верховная Рада уволила в отставку за последнее время многих судей ─ почти тысячу. И они, как специально выделяют: Верховной Суд ─ уволены восемь судей, Высший административный суд ─ четыре судьи и т.д. Такое впечатление, что еще два заседания Верховной Рады и в Верховном Суде Украины не останется судей, так же как в высших и других судах. А что, разве можно за два конкурса заменить вакантные должности в Верховном Суде? А что дальше?

Все знают проблему, что на сегодняшний день уже есть суды, где отсутствуют вообще судьи. А кто-то прогнозирует, к чему это может привести? Это остановка досудебного расследования, т.к. следственные судьи не осуществляют судебный контроль за досудебным расследованием. Это может иметь очень негативные последствия: меры обеспечения уголовного производства применяются на основани решения суда или следственного судьи.

Может ли решить проблемы массовый набор судей? Или же сокращение судов?

Сегодня я уверен, что мало кто даже из судей четко представляет порядок назначения судей на должности в связи с изменениями в Конституцию Украины, которые вступают в силу 30 сентября 2016 года. Частые изменения в законодательстве ─ это реальная проблема. Именно это порождает отсутствие какой-то уверенности, прогнозируемости будущего. И я не говорю уже о карьерном росте. Все это может привести к тому, что мы столкнемся с серьезной проблемой, которую пока еще не признают, но мы видим, что уже есть проблемы в Национальной полиции. И если это не все люди видят, то судьи видят. Это отсутствие надлежащего предварительного расследования. Если из 25 следователей по штату есть только 5, пусть они будут и профессионалами самого высокого качества, но они не смогут обеспечить надлежащее досудебное расследование.

Почему возникла проблема кадров?

Есть проблемы общие, но есть и проблемы в судебной системе. Главная проблема за эти годы ─ это, конечно, проблема кадровая. Не зря кто-то сказал «Кадры решают все». К сожалению, в последнее время, мне так кажется, что когда экспериментировали и ликвидировали систему подбора, те комиссии, которые были в регионах, и создали единую Высшую квалификационную комиссию судей. Возможно, это правильно, но что тогда, что теперь никто не думал о психологических и моральных качествах кандидата. Все сводилось к какому-то тестированию для определения того, насколько кандидат профессионально подготовлен.

Такого тестирования не достаточно?

Судья, несмотря на свои профессиональные качества, должен быть наделен такими качествами, которые не предоставляет ни один ВУЗ, а то, что, как я говорю, «мама дала с молоком». Это и человечность, и отношение к людям, к работе.

Вот Игорь Самсин (экс-председатель Высшей квалификационной комиссии судей Украины ─ прим. ред.), кстати, еще до того, как был избран председателем Комиссии, этим вопросом и занимался. Он выступал и рассказывал, что это обязательные критерии для отбора судьи, и для их определения необходимо разработать тесты и т.п. Правда, когда его избрали председателем ВККС, он об этом позабыл, и не было этого введено. А я думаю, что это очень важно.

Почему это так принципиально?

Я был членом квалификационной комиссии Житомирского апелляционного округа и вышел у нас там один скандальчик. Мы рекомендовали (я уже фамилий не помню) какого-то кандидата на должность в определенный суд, кажется в Винницкой области.

У кандидата была нормальная характеристика, он сдал экзамены, был кандидатом наук. Но мне через дней пять на работу в суд пришло письмо как члену комиссии, от главы того суда и коллектива суда, что кандидат на самом деле крайнее негативно характеризуется, что у него связи с кем хочешь, в т.ч. с криминальными элементами, и его ни в коем случае нельзя рекомендовать на должность судьи в этот суд. Но я точно помнил, что там была характеристика этого председателя суда и она не была плохой.

Когда мы в следующий раз собрались, то как оказалось, всем членам комиссии пришли такие же письма. Мы решили проверить. Так этот председатель суда пояснил, что ту положительную характеристику он написал этому кандидату для защиты диссертации, а вот если его в наш суд ─ это ни в коем случае, потому что он нам не подходит.

Вот о чем это говорит ─ наличие самой характеристики того или иного человека нам еще ни о чем не говорит. Все-таки должна быть система, тестирование для определения того, насколько этот человек может быть судьей по своим, прежде всего, морально-этическим качествам. Так, профессионалов может и хватит, но судья, я считаю это не просто должность. Почему сегодня в крупных компаниях идет настолько взвешенный подбор кадров. И на совместимость, и на многие другие факторы. Зато у нас никто даже и не думает, кем может быть судья.

Как быть сегодня, когда такое большое количество вакантных мест на мантию?

Я считаю, что резкий рост количества судей местами был искусственным. Я не говорю, что они не нужны при выделении отдельных юрисдикций, например административной. Они действительно нужны, потому что даже на научном уровне было доказано, что есть именно административный спор, который имеет свой предмет и т.д. Но вспомним те годы, примерно шесть лет назад, когда мы рассматривали так называемые «однотипные споры», и какое тогда было количество дел, и какая была нагрузка. Именно это дало основание для увеличения штатов судов.

Но сегодня такого количества дел нет, а штаты остались. Именно тогда, когда увеличивали штаты, когда поголовно набирали, возможно, и взяли то, что мы сегодня имеем ─ один судья в банках закапывает, другой угрожает  пистолетом полицейским, а третий вообще отстреливается.

Но такие случаи действительно есть. Как выйти из этой ситуации? Сократить штаты судов?

К сожалению, у нас нет рекламы хорошего решения, и работу вообще системы никто не рекламирует, зато все проблемы очень быстро освещаются в СМИ. Здесь нельзя обвинять СМИ, потому что они на этом живут, им нужно давать «горячие» или «жареные» или какие-то такие новости «теплые» ─ вот такие, которые интересны. А интересно, к сожалению, именно это. Нам не интересно, что судья вынес решение, которое прошло все инстанции, и он ─ молодец. А вот судья, если где-то нетрезвым был, то это сразу все увидели.

Это тоже проблема. А как ее решать? Нужно думать. К сожалению, имеем то, что имеем. Если и недоверие частично сформировано той критикой огульной «всех подряд и все», и никакого адекватного ответа со стороны судейского сообщества нет, то с другой стороны мы действительно имеем те редкие случаи, которые освещают СМИ.

И все-таки вернемся к кадровой проблеме. К чему может привести такое сокращение судейского корпуса?

А мы уже сегодня это ощущаем. В киевских судах судей уголовной специализации осталось настолько мало, что они успевают только дела назначать и решать вопросы продолжения меры пресечения, изменять ее или отменять, не рассматривая дела по существу. Потому что они просто не успевают. Как следственные судьи, они успевают рассмотреть ходатайство органов, которые обращаются о выборе меры пресечения в ходе досудебного расследования, а те, где рассматривают по существу, они успевают только рассмотреть эти же вопросы. По сути, рассмотрение дел фактически в некоторых судах не осуществляется из-за нехватки времени.

Так, к примеру, в Соломянском районном суде города Киева (именно этому суду подследственны дела Национального аникоррупционного бюро ─ прим. ред.) из 31-го судьи у 10 закончились полномочия, а 5 из них рассматривали уголовные производства. Из оставшихся 21-го судьи: 3 избраны следственными судьями, участия которых в рассмотрении уголовных производств и дел про административные правонарушения исключена; 12 судей рассматривают гражданские и административные дела и материалы, их участие в рассмотрении дел про административные правонарушения исключена (11 из них также избраны следственными судьями); и только 6 судей рассматривают уголовные дела и материалы, а также дела про административные нарушения. Более того, на сегодняшний день двое из этих судей написали заявления об отставке.

Судьи обращаются за решением этих проблем?

Это реальная проблема, но создается впечатление, что об этом никто не думает. Каждый председатель суда с судьями собрались, это обсудили, а дальше никто не идет. Никто не пошел к президенту или в Высший совет юстиции с этим вопросом. Никто не говорит правду, что если и дальше так будет продолжаться, то результаты будут катастрофическими.

Да, есть Совет судей Украины, который пытается что-то делать. Он может обратиться с заявлением. Но что это реально даст? Мы видели по помощникам судей. Решение Совет судей Украины принял (речь идет о решении Совета судей Украины от 15 сентября 2016 года, согласно которому при увольнении судьи или длительном отсутствии, он может исполнять обязаности дополнительного помощника другого судьи ─ прим. ред.), но кто его выполнил? Фактически решение Совета судей ─ это просто декларация.

Существует проблема с зарплатами и выплатой пенсий? Как судьи относятся к постоянным изменениям в законодательстве по их государственному обеспечению?

Самое главное, что все эти законы Пенсионный фонд не понимает. И единственная их позиция ─ если ты считаешь, что имеешь на что-то право, то иди в суд. Но почему судья, прослушав тысячи дел и уйдя в отставку, не может получить то, что ему положено по закону? Мотивация Пенсионного фонда одна ─ нет средств. Но здесь логичный вопрос: если будет решение суда, то деньги появятся? Или время затянется?

Были же случаи, когда судьи пришли в Европейский суд, и их позицию и право на надлежащие выплаты утвердили. Почему судью ставят в такое положение? Именно поэтому нет уверенности. Я не уверен, что тем коллегам, которые ушли в отставку, завтра выплатят то, что им положено по закону, и не пойдут ли они снова по судам.

Поэтому и руки опускаются, потому что ты не можешь знать, что, защищая всю жизнь права других, тебе не придется обращаться за защитой своего права. Именно постоянные разговоры об отмене пожизненного денежного содержания стали поводом для многих судей сегодня написать заявления об отставке.

Ведь отработав 20, 30 или даже 35 лет судьи не уверены, что право, которое им обещали в течение всех этих лет, ─ на пожизненное денежное содержание, ─ не будет отменено. Все понимают, что если это и произойдет, то это будет незаконно, и Конституционный Суд или Европейский суд вернет такое содержание. Но никто не хочет ждать. Поэтому, для многих принятое решение Конституционного Суда относительно пенсионного обеспечения стало коридором, который, к сожалению, как открылся, так может и закрыться. Поэтому, все побежали и быстренько подали заявления.

Очень многие судьи говорят, что подавали заявления при одних условиях, они изменились, а потом готовы были отозвать их.

Есть много коллег, которые подали заявления, а затем их отозвали, но есть и такие, которые не успели отозвать. Они думали, что подадут и рассмотрение будет длинным, но на этот раз долго не было. Неделя ─ и заседание Высшего совета юстиции, через две ─ Верховная Рада. И все. И так чуть ли не 50% апелляционных и высших судов.

Так, например, в Хмельницком апелляционном суде из 41 судьи по штату 21 написал заявление. И Верховная Рада одним днем ​​─ 8 сентября ─ уволила 18 из них. Судьи в мантиях пошли утром слушать дела, к ним приходят в заседании и сообщают о голосовании и решении. Многие из них за это время передумали. Хотели отозвать заявления, но, как говорится, уже поздно. Среди них есть те, которые могли бы еще поработать. Им по только 50, 55 лет.

Куда уходят судьи? Ведь многие из них еще не достигли пенсионного возраста.

Ранее и в 65 лет люди не всегда хотели идти в отставку, и эта ситуация о чем-то говорит. Не знаю, о чем это, в каждом случае, конкретно говорит, но ситуация вопиющая, когда судьи массового ушли в отставку. Нужно задуматься ─ а почему? Обещают и заработную плату высокую, и гарантии какие-то, а люди уходят.

Что делать судьям? Перестраиваться и идти в адвокаты? Или куда? В другие уже просто не возьмут. Потому что критерии отбора кадров стали жесткие: берут до 35-40 лет, а старше ты мало кому нужен. А судьям в высших инстанциях ─ 50-55 лет, и еще можно работать, но почему-то уходят.

Так, одна судья, кстати, из Высшего Суда мне рассказывала, что подала в отставку, потому что суд все равно ликвидируют, и ждать, что уволят по ликвидации, ─ не выход. Подала заявление, ждала отставку, и как-то привыкла к этой мысли. Но когда Верховная Рада проголосовала, говорит, что ночь не спала, потому что только тогда поняла ─ а что же будет дальше, что я буду делать?

На сегодняшний день кадровая проблема порождает другую ─ увеличилась нагрузка на судей в полупустых судах. Как видят это внутри системы?

Если мы говорим о проблеме нагрузки, которая возникла из-за отставки судей, и перераспределении их дел, то она намного глубже.

Например, в апелляционных судах есть случаи, когда судья был не председательствующим по делу, а в коллегии; фактически дело не его, но после того, как он ушел в отставку, дело все равно должно слушаться сначала, потому что меняется состав коллегии.

Т.е. не только арифметическое количество дел свидетельствует об увеличении нагрузки. Фактически некоторые дела придется слушать повторно. А это значит, что нужно повторно исследовать доказательства. Опять же проблема, когда свидетели не хотели приходить в суд первой инстанции, а здесь их дважды вызывают в апелляционный. Скажу по собственному опыту, что если в первый раз такое дело год слушалось, то второй раз за год оно уже не пойдет и будет слушаться намного больше.

По нагрузке коллеги отмечают, что не только в нашем суде нет судей. В судах первой инстанции их тоже нет, и скоро они перестанут слушать дела и их направлять. Фактически так судьи сами себя успокаивают. Это если говорить по работе.

Но если смотреть по государственным критериям, то дела не поступают, а за каждым делом там чья-то судьба ─ пострадавшего, подсудимого, а может незаконного обвиняемого, которого возможно нужно оправдывать. А с другой стороны ─ потерпевшие, которые тоже говорят, мол, чего вы тянете, потому что он потом раньше сможет выйти по так называемому «закону Савченко», и сможет отделаться, как говорится, «легким испугом», отбыв все в следственном изоляторе «день за два».

Вот реальная проблема с соблюдением этих сроков. И фактически по вине суда это происходит, но этого не будет видно. В системе будет информация, что судья постоянно откладывал дело, и он не находило длительного решения.

Как судьи находят выход из ситуации по срокам?

Это вопрос, который требует законодательного решения, или надлежащего материально-технического обеспечения. Простой пример из моей практики ─ обжалование решения следственным судей должно быть рассмотрено в трехдневный срок с момента поступления в апелляционный суд. Это дела о так называемом «судебном контроле за досудебным расследованием», когда обжалуются решения, действия или бездействие следователя или прокурора. Почему такие сокращенные сроки? Потому что досудебное расследование имеет определенные сроки, и обжалование такого решения не может происходить слишком долго.

Апелляционная жалоба подается непосредственно в апелляционный суд. Это означает, что материалы, которые являются основанием для пересмотра, находят в суде первой инстанции. Так, получив эту апелляционную жалобу, она проходит регистрацию, а затем автоматизированное распределение. Фактически полдня, а то и день, потеряно. Только после этого она передается судье. У судьи остается уже два дня на рассмотрение, а нужно еще истребовать материалы из суда первой инстанции, назначить дело к рассмотрению, сообщить стороны. Конечно, трудно, но судьи находят время, чтобы рассмотреть. Вопрос в другом ─ техническое обеспечение. Довезут ли нам материалы из районного суда до времени рассмотрения? Районные суды при этом привозят дела и материалы только раз в неделю. Например, курьер из Дарницкого суда приезжает в апелляцию города только по четвергам. И делай, что хочешь с апелляционной жалобой. Нет у них технических возможностей привозить их каждый день. Или нет бензина, или водителей, или денег ... А что нам остается? Мы, конечно, дело назначаем, чтобы выполнить требования закона по срокам, сообщаем стороны, но слушания откладываются по причине непоступления материалов. Бывают еще случаи, когда приходится истребовать материалы уголовного производства в органах досудебного расследования. Это еще труднее.

Обычно ставится этот вопрос, но его нужно ставить конкретно: либо мы придерживаемся этих сроков, или нет, или давайте что-то менять в законодательстве. Для чего обманывать себя и других? Как может быть такое отношение ─ пришли материалы хорошо, не пришли ─ то ничего, отложим?

А как быть с рассмотрением жалоб на определения суда о мере пресечения?

Что касается мер пересечения, то там все гораздо жестче. Все это понимают, поэтому стараются довезти материалы быстрее, потому что там пресекательные сроки. Т.е. если закончились 72 часа предыдущего содержания, а вопрос не рассмотрен судом, то лицо выпускают. Все понимают, и никто с этим не играет. Например, если избрана мера пресечения ─ содержание под стражей на 60 суток, ─ то если до истечения времени не решили по каким-то причинам о его продлении, то следственный изолятор не будет никого спрашивать, а просто выпустит. И такие случаи были.

К примеру, «майдановские дела». Было у нас в суде дело Завгороднего, и мы долгое время решали, какому суду это дело будет подсудно ─ Печерскому или Святошинскому, или может вообще кому-то другому передать. А в это время апелляционный суд не имел права решать вопрос меры пресечения, поскольку в производстве фактически дело не находилось. Мы рассматривали только представление председателя суда первой инстанции об изменении подсудности. За это время у него закончился срок содержания под стражей, и следственный изолятор выпустил его в какой-то час ночи ─ там четко считаются часы.

Неужели никто в принципе не обращает внимание на нарушение сроков?

Обращают. Так, во время квалификационного оценивания всем судьям задавали один вопрос ─ почему нарушаются сроки при рассмотрении дел об административных правонарушениях? Фактически ─ в связи с несовершенством законодательства.

В основном эти дела касаются ст. 124 КУоАП ─ нарушение правил дорожного движения, столкновения и повреждения транспортных средств. Где экспертизы? Где свидетели? Как в 20-дневный срок это все рассмотреть, когда ты назначил в этот срок, они заявили море ходатайств, ты назначил экспертизу, которую еще не могут выполнить в 90 дней, а просят предоставить больше времени в связи с загруженностью учреждения. Вот и получается, что около 40% дел, если ты рассматриваешь их должным образом, то выходишь за пределы установленного срока. Я не буду указывать на ту проблему, что суды первой инстанции несколько «упрощенно» подходят к этой категории дел. Я говорю о недостатках законодательства.

Какие конкретно недостатки законодательства требующие неотложного решения?

Кодекс административного судопроизводства на сегодня уже устарел, там все не так, но никто и ничего не меняет. В нем даже не предусмотрено право отвода судьи. И я всем говорю: «К сожалению, кодексом не предусмотрено право отвода судьи, однако, если у вас есть какие-то замечания в отношении меня как председательствующего судьи, то вы можете их выразить. Рассмотрев их обоснованность, мы будем решать, как заменить председательствующего».

Как-то так я пытаюсь выйти из ситуации. Ведь если посмотреть на закон о судоустройстве, и я уже не говорю о практике Европейского суда, то, конечно, такое право является обязательным. Но есть ситуации, когда тебе заявили отвод. Кто это должен рассматривать? Другой судья или ты сам? Председатель суда? Даже если заявил самоотвод, то дело отдадут на повторное распределение, а автоматизированная система этого не понимает, потому что в ней не прописаны такие возможности.

Какие проблемы существуют сегодня в судебной системе? О чем говорят судьи «за закрытой дверью в кабинетах»? Почему массово уходят?

Судебная система не сама же по себе существует, а во взаимосвязи со всеми другими. Все проблемы, которые есть в обществе точно также отражаются на судьях, потому что судьи не являются обособленными; они не отделены, живут там же, живут теми же проблемами. Говорить, что у нас только в судах проблемы, и только судьи в этом виноваты? Да нет. Те проблемы, которые существуют и в законодательной власти, и в исполнительной власти, если брать в общих чертах, точно такие же, какие есть в суде. Единственное, что там они меняются очень быстро. Уже пробовали и зарубежных специалистов, и своих «домороченных». В суде все не так быстро. Хотя, могло бы быть.

Проблема для всех сегодня ─ принять решение ─ идти в отставку или остаться работать. Смотря, как кто-то это делает, у других возникает вопрос: как правильно? Подали заявления на отставку, потом отозвали. А почему? Опять же, как вся наша судебная реформа. Нет стабильности. Ничто не прогнозируемо. Мы (судьи Апеляционного суда города Киева ─ прим. ред.) уже прочитали принятый Закон Украины «Про судоустройство и статус судей», прошли оценивания, думали, что будет зарплата, обозначенная этим Законом. Однако, рассказывают о каких-то законопроектах, согласно которых не скоро эта зарплата будет.

Проблемы сможет решить реформа?

Реформу начинали еще как «малую судебную». Я помню, что это были 1999-2000 гг. Когда Леонид Кучма второй раз шел на выборы президента, он поехал в предвыборный тур по Украине, и я был на одном собрании и смог задать вопрос. Вопросы, конечно, фильтровались, но мой вопрос дошел до него. «Кто или что тормозит судебную реформу?», ─ спросил я тогда у кандидата в президенты. И он сказал, что «если меня изберут, то я беру под личный контроль, и реформа будет».

Это был 1999 год, когда он сказал, что берет под «свой контроль». В принципе каждый Президент принимал под «свой контроль». Но что они взяли?

Как было в 2010 году? Уже прошла «малая судебная реформа» 1999 года. Но 2010 год внес кардинальные изменения в систему. Ее по глубине можно сравнить с реформой 2016 года. Какие были надежды и ожидания тогда и сейчас? Отличаются ли они?

Тогда и ощущения, и надежды были совсем другие. Тогда это было начало всего: и создание нового государства, и новой системы. Были еще кодексы УССР, а все понимали, что принимаются новые. Главное понимали: почему и зачем и что именно так должно быть. Но когда человек так три раза подряд переучивается, а ничего это не дало, то тогда уже руки опускаются.

Тогда все считали, что это нужно. Как пример ─ Гражданский кодекс. Все боялись, что он большой, много статей. Но ничего страшного, потому что все понимали, что так должно быть. Однако, когда прошли раз это, то оно не дало результатов, второй раз ─ снова без результата, а ситуация только усугублялась. Я уже сегодня слышу высказывания коллег: «Сколько можно уже? Не знаем, куда бежать и что с собой брать». Начало ─ это воспринималось как должное. Все знали и надеялись, что пройдет определенный период, а дальше будет хорошо.

Вы помните, как попали в судебную систему?

Это было 30 сентября 1999 года. Меня назначил судьей своим указом еще Леонид Кучма как раз перед окончанием его полномочий.

Вы пришли в суд после работы в исполкоме юристом, и фактически стали по другую сторону баррикад. Как это было тогда? Сейчас обновляться судейский корпус. Придут новые люди. Чего им ждать?

Я бы не сказал, что тогда пришел и были какие-то «баррикады». Тогда не чувствовалось этого. Мне казалось, что все было гораздо стабильнее. Было большое доверие к суду, и к судьям относились совсем иначе. И это было видно по всему.

Во-первых, все было гораздо проще для судьи, который только приходил в суд. Ты приходил, у тебя был определенный округ, и люди шли на прием к судье. Ты принимал этих людей, регистрировал заявления, открывал по ним производства. Они знали, что молодой судья и шли, или, наоборот, знали, что молодой, и не шли. Как-то так. На каждый округ был судья и все.

Во-вторых, председатель суда расписывал и гражданские и уголовные дела тому или другому судье. Если пришел судья еще молодой, то давали начинать, скажем, с алиментов. Если у тебя уже был жизненный опыт, то первым делом могло быть расторжение брака или что-то такое простенькое. Вот такой был подход к распределению.

Сейчас судья пришел, автоматизированная система увидела его и набросала дел. И судья на второй день уже не рад, что туда попал, потому что дали дело большое, непонятное и скандальное. А если он еще и пришел вообще не из системы, т.е. не из помощников судьи, которые уже процесс знают?

И как подготовиться к такому?

Судья должен прийти и быть готовым на 100%, потому что он ─ судья, имеющий высшее образование, прошел испытания и т.д. Но это не все. Необходим опыт. Даже в ведении процесса, общении с людьми. Эти нестандартные ситуации, которые, кстати, мы проходили во время квалификационного оценивания судей, пытались создать нам в Комиссии. Нам задавали вопросы, и где мы не знаем ответ, Комиссии интересно было посмотреть, как мы себя ведем в той или иной ситуации. Это один из способов оценки ─ нестандартная ситуация.

Вот для такого судьи, который пришел впервые, это никто не учтет. Кстати, кто готовит судей к такому? Никто. У нас готовят юристов с квалификацией «Правоведение», а судей кто готовит? Никто. Конечно, есть Национальная школа судей. Но, на мой взгляд, она еще не в полной мере виполняет возложенные на нее обязательства по подготовке судей.

Вот два года учат и готовят судей. Фактически вчера был юрист ─ завтра стал судьей. Поэтому, разница, за те 17 лет, что я работаю в системе, ─ очень большая.

Расскажите о своем первом опыте на должности судьи.

Первое дело, первое решение, первый процесс и первый приговор запоминаются навсегда. Я помню по сей день первое уголовное дело ─ по ч. 2 ст. 309, и как выносил решение. В дебатах прокурор попросил три года, а мать подсудимого попросила десять лет. Я ее удивленно спросил: для чего? А она говорит: «Да он там хоть поживет, там он прекратит употреблять наркотические средства, поправится, отойдет, на человека похожим станет, а здесь он пропадет».

Я тот приговор долго обдумывал как написать, советовался с коллегами. Мне тогда одна мудрая судья сказала: «Ты к этому приговору будешь постоянно обращаться, и он должен быть идеально выписан».

Сегодня уже есть штампы в компьютере (речь идет о Едином государственном реестре судебных решений ─ прим. ред.). Ранее же не было компьютеров. Ты приговор выписывал сначала в голове и уме, а затем переносил это на бумагу. И это было простенькое дело.

Расскажите подробнее об оценивании. Изменилось ли что-то в работе, после успешного прохождения оценивания в Высшей квалификационной комиссии?

Мы-то хотим изменений, хотим все время, а ничего до конца не доводим. Даже взять процедуру очищения. Когда приняли Законы Украины «Про очищение власти» и «Об обеспечении права на справедливый суд», у нас есть адвокаты, которые говорили в заседании: «У меня отвода состава суда нет, но суду я не доверяю». Почему не доверяете? «А как Вам можно доверять, если Верховная Рада только приняла три закона о недоверии судам. Вот Вы пройдете оценивание, тогда доверять и буду», ─ поясняли они свою позицию.

Конечно, на сегодняшний день мы уже прошли это оценивание, но они и дальше не доверяют. Правда, теперь говорят, что провели это очищение как-то не правильно.

К чему приводит такое недоверие к суду?

Когда общество накручивают о том, что все беды и грехи в обществе ─ это все от продажных судей, то это очень трудно и очень непросто для системы. Я вот, например, даже не понимаю, кто сегодня хочет быть судьей, и на что они рассчитывают, и как они себя видят. Потому что это не престижно.

Я уже давно спрятал удостоверение и никому не показываю. Держу дома далеко. Если раньше можно было сказать: «Я ─ судья», то сегодня просто стараюсь об этом не говорить. Профессия стала не престижной.

Все было бы ничего, если бы мы могли что-то изменить, а годы прожитой жизни сначала не начнешь. Как говорил Богдан Ступка: «В  житті одна помилка ─ не біда. Біда, коли усе життя ─ помилка».

Более того, скажу. Вот у меня сын, он даже на юридический не шел, видя, какое отношение сегодня к суду. Хотя, он ─ единственный сын, мог бы там учиться, возможно, мог бы ему что-то подсказать или показать из своего опыта. Но он сказал «Нет», видя это все. Сказал, что не мое, не пойду и не буду. Хотя, я не знаю, насколько это осознанный был выбор в 17 лет. Но в то же время это было в 2011 году, и сегодня он говорит, что был абсолютно прав.

Осуществляется ли сегодня давление на судей? Через Вас прошло много «громких» дел. Насколько важно общественное мнение?

Я бы соврал, если бы сказал, что не ощущается. Даже камера в зале уже чувствуется. Я смотрю по коллегам и считаю, что всегда, и при отсутствии камер, даже если участник ─ один, процесс должен вестись по всем правилам. По-другому и сам себя перестанешь уважать. А если присутствует камера, включены микрофоны, то это дисциплинирует.

Общественность может быть, если она толерантна и воспитанна. Ведь порой идет обратный процесс. Общественность ведет себя не должным образом, потому что считает, что им все можно. Конечно, все это влияет на нервы судьи, но я не думаю, что кто-то может сорваться и накричать, или вести процесс не так как должно быть. Тем более, принять решение не так, как нужно ─ только из-за присутствия в судебном зале общественности. Но она действительно дисциплинирует.

Система обречена или же реформа сможет все вернуть на свои места?

Где-то в последнее время мы свернули и пошли не тем путем. Или система была никому не нужна и что-то случилось. Не было системности в тех изменениях, которые вносились. Сегодня можно откровенно говорить, что в 2010 году приняли такой Закон Украины «О судоустройстве и статусе судей», чтобы максимально ограничить полномочия Верховного Суда Украины.

На сегодняшний день мы тоже до конца не понимаем замысел законодателя, и что они сделали, ликвидировав Верховный Суд Украины и высшие суды. Да, конечно, будет создаваться Верховный Суд уже без Украины. Но чей он? Это до конца не понятно даже судьям. А что говорить о рядовом гражданине.

Мы пришли, когда создавались отдельные юрисдикции, когда долгое время целые монографии люди писали о том, как разграничить спор. Это разве нормально, когда юристы не могут определиться? А что говорить о простых людях? Простой обыватель, куда ему обращаться? Сколько ему платить той пошлины? Кто правильно решит этот спор, когда у юристов, у судей есть вопросы, на которые нет ответов.

Есть ли выход из ситуации? Возможно судьям нужно больше говорить о реальных проблемах?

Я не слышал, что есть политики, которые бы отстаивали судебную ветвь власти. У судей-то так повелось издавна, что они люди ─ не публичные, на телешоу, телеканалы и телеэфиры не ходят. Такого понятия как «реклама судебного решения» у нас в принципе нет. В западных странах есть такое. Если по каким-то важным общественным правоотношениям суд принял решение, оно прошло все возможные инстанции, и так должно быть, то делается «реклама» такого решения.

Есть некоторые юридические издания, которые популяризируют решение судов, но их мало. Да и кто их читает? Например, газеты, которые разносят и раздают в приемных судов. Может, культура такая в обществе, их не покупают и не читают просто так. Поэтому, проблемы, которые есть в обществе, плюс нездоровая критика, а также шоу, со стороны других ветвей власти относительно судебной системы привели нас к тому, что мы имеем ─ разбитое корыто.