Европейский суд: есть ли шанс для политиков?

Правовой анализ практики ЕСПЧ в отношении тех заявителей, которые говорили о политических преследованиях со стороны государства

Обращение в Европейский суд по правам человека уже стало доброй традицией для наших граждан. То ли вырос уровень правовой культуры, то ли дорожка, проторенная другими соотечественниками, стала казаться проще – в любом случае походы за справедливостью в Европу участились. Это привело к тому, что против Украины существует уже целых два пилотных решения ЕСПЧ, то есть решения, которые требуют реакции на государственном уровне в виде принятия целенаправленных общенациональных мер по исправлению ситуации с массовым невыполнением решений национальных судов и необоснованно длительному содержанию под стражей. Однако, очевидно, широкие слои общества мало интересует, что некий гражданин К. после долгих судебных тяжб наконец отстоял свое право в Евросуде.

Другое дело – дела политиков, которые сразу же получают большой резонанс. Естественным продолжением их статуса обществу представляется и то, что в обращениях к ЕСПЧ они ссылаются на политическую составляющую в своем уголовном преследовании. Однако Евросуд – не общественная организация и не площадка для политических дискуссий. Это, прежде всего, судебная инстанция. И примет ли он аргументы заявителей к сведению, зависит только от того, насколько крепкая под ними правовая почва.

Практика Европейского суда по правам человека демонстрирует не слишком успешную тенденцию для заявителей, которые ставили в своих обращениях вопрос о политической мотивации государства в ходе процесса по привлечению их к уголовной ответственности – ЕСПЧ очень редко констатирует такое нарушение. Безусловно, мы не смогли уйти и от темы судебного процесса, который на сегодняшний день у всех на слуху – над бывшим премьер-министром Украины Юлией Тимошенко. На сегодняшний день в Европейском суде находится ее обращение, в котором она ссылается, в частности, на дела «Луканов против Болгарии», «Ходорковский против России». На чем акцентировал внимание Евросуд в этих делах и имеют ли они отношение к украинским политическим реалиям, решила проанализировать «Судебно-юридическая газета».

Нормой Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод, которую заявители используют в обращениях, желая сослаться на то, что их право было нарушено по политическим мотивам, является ст. 18 «Пределы использования ограничений в отношении прав». Отметим, что вопрос политического преследования она не регулирует. Дословно ее содержание следующее: «Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены». Главная цель этой статьи – не допустить нарушений путем злоупотребления ограничениями, предусмотренными самой Конвенцией (ст. 8–11 и ст. 2 Протокола №4). Так, например, право на свободу передвижения, предусмотренное ст. 2 Протокола №4, может быть ограничено в случаях, «которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений…». Как именуют ее ученые, ст. 18 является «ограничителем ограничений». Она не носит самостоятельного характера и может применяться лишь в совокупности с другими нормами Конвенции. При рассмотрении дел, где заявитель поставил вопрос о нарушении ст. 18, Суд исходит из того, что ответ зависит от основного содержания жалобы и того, было ли нарушение вообще.

В практике ЕСПЧ крайне мало решений, в которых бы прямо признавалось нарушение ст. 18. Обычно Суд ограничивается констатацией, что вопрос решен по существу, и необходимость рассмотрения жалобы в свете этой статьи отпала. Так, в решении по делу «Луканов против Болгарии» от 23 марта 1997 г. ЕСПЧ указал, что, поскольку предварительное содержание заявителя под стражей не было обоснованным и являлось нарушением п. 1 ст. 5 Конвенции, необходимость рассмотрения в контексте возможного нарушения ст. 18 отпадает. Аналогично Суд поступил и в других похожих делах – в частности, «Богдано против Франции» от 18 декабря 1986 г., «Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов» от 22 мая 1984 г.

Почему «повезло» Гусинскому?

В каких же случаях ЕСПЧ считает доводы заявителя о необходимости применить ст. 18 обоснованными? Как отмечает Суд в решении по делу «Ходорковский против России» от 31 мая 2011 г., заявитель при ссылке на ст. 18 Конвенции должен привести весомые доказательства. Как следствие, есть только несколько случаев, когда нарушение этого положения Конвенции было констатировано. Так, в решении по делу «Гусинский против России» от 19 мая 2004 г. Суд признал, что свобода заявителя была ограничена для иных целей, чем указанные в ст. 5 Конвенции.

Напомним, Владимир Гусинский – бывший российский медиамагнат, основатель телекомпании НТВ. 13 июня 2000 г. он был задержан и отправлен в СИЗО по подозрению в мошенничестве (участии в якобы незаконной приватизации компании «Русское видео»). По свидетельствам очевидцев, через несколько часов после задержания медиамагнату на мобильный позвонил министр по делам печати Михаил Лесин и сообщил цену свободы – контроль над НТВ. А 20 июля В. Гусинский и гендиректор «Газпром-Медиа» Альфред Кох подписали соглашение о переуступке и покупке акций, в приложении №6 к которому Гусинскому гарантировалось прекращение уголовного преследования. В итоге медиамагнат был выпущен из СИЗО под подписку о невыезде, а затем уехал в Испанию.

Как отмечал впоследствии сам Гусинский в своей жалобе, факты дела говорят сами за себя. Так, в решении Суд указывает: «Правительство не оспаривало тот факт, что «июльское соглашение», а именно приложение №6 к нему, связано с прекращением производства по делу «Русского видео» после продажи «Медиа-моста» «Газпром-Медиа» – компании, контролируемой государством. Правительство также не отрицало, что одной из причин прекращения дела было то, что он возместил ущерб, причиненный предполагаемым мошенничеством. По мнению Суда, целью публичного обвинения в уголовных делах не является использование предварительного заключения как коммерческой стратегии по совершению сделок. Тот факт, что «Газпром-Медиа» требовал от заявителя подписания «июльского соглашения», когда тот находился под стражей, что под этим соглашением подписался министр государства и что впоследствии следователь исполнил его, снимая обвинения, приводит Суд к мнению, что уголовное преследование использовалось для давления на заявителя... Таким образом, имело место нарушение ст. 18 Конвенции, взятой вместе со ст. 5».

Есть ли место аналогии?

А Михаилу Ходорковскому, на решение по делу которого «мимоходом» ссылается в своем обращении бывший премьер-министр Украины Юлия Тимошенко в обоснование нарушения ст. 18 Конвенции, в этом плане не очень повезло. Так, ЕСПЧ, отказывая ему в удовлетворении жалобы в части нарушения ст. 18, констатирует, что если в деле Гусинского «сразу было ясно, что содержание заявителя под стражей было применено для того, чтобы заставить его продать свою медиа-компанию государству», то у г-на Ходорковского обстоятельства иные. Так, Суд в решении от 31 мая отметил, что обстоятельства дела действительно вызывают некоторые сомнения относительно истинной причины преследования Ходорковского, но утверждение о наличии политической подоплеки в уголовном преследовании требует неоспоримых доказательств, которых заявителем представлено не было: «Суд признает, что заявитель имел политические амбиции, которые, по общему признанию, пошли вразрез с основной линией администрации… С другой стороны, любой человек в положении заявителя мог бы сделать подобные обвинения.

Тот факт, что политические оппоненты подозреваемого или бизнес-конкуренты прямо или косвенно могут извлечь выгоду из того, что его посадили в тюрьму, не должен препятствовать властям осуществлять судебное преследование такого человека, если есть серьезные обвинения против него. Другими словами, высокий политический статус не дает иммунитета».

Примечательно в связи с этим и дело экс-министра внутренних дел Юрия Луценко, который обратился в ЕСПЧ раньше Ю. Тимошенко. ЕСПЧ направил украинскому правительству уточняющие вопросы, один из которых звучит так: «Использовалось ли содержание заявителя под стражей в целях, отличных от тех, что предусмотрены ст. 5 и в нарушение ст. 18 Конвенции, учитывая активное участие заявителя в политической жизни Украины и его пребывание в оппозиции к правительству?» Украинское правительство, ссылаясь на дело «Ходорковский против России», отмечает в ответ, что факты активной политической деятельности заявителя не могут сами по себе свидетельствовать об ограничении его прав в иных целях, чем предусмотрено Конвенцией.

В скором времени ввиду последних событий обращение Ю. Тимошенко будет дополнено новой аргументацией. Какой именно, ее адвокаты говорить не желают, дабы не давать в руки оппонентов дополнительных козырей. Насколько же успешным для украинских политиков будет поход в европейскую судебную инстанцию и станет ли их случай тем редким исключением в практике ЕСПЧ, как дело Гусинского, может стать известно в скором времени, если Суд найдет основания для рассмотрения дела в приоритетном порядке. При ином развитии событий судебный процесс может занять не один год.