Европейские гарантии права собственности и его украинская декларативность

Мария Мисюра,
«Судебно-юридическая газета»

Не так давно на базе Верховного Суда Украины прошла международная конференция на тему «Право собственности: европейский опыт и украинские реалии». К обсуждению были приглашены судьи Конституционного и Верховного Судов, служители Фемиды всех инстанций, судьи Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда Литвы, а также многие другие члены юридического и научного сообщества.

Решения ЕСПЧ – алгоритм, а не догма

Участники конференции обсудили необходимость использования в судебной практике Украины решений Европейского суда по правам человека. В частности, судья ЕСПЧ в отставке от Сербии Драголюб Попович отметил необходимость соблюдения при рассмотрении споров основ европейского законодательства по правам человека, в частности ст. 1 Первого протокола к Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод, которая гарантирует право на собственность (решение Европейского суда по правам человека «Маркс против Бельгии» от 13 июня 1979 г.).

Так, для определения соответствия мер основам, по словам Д. Поповича, необходимо установить следующее: 1) является ли такая мера посягательства на право собственности законной согласно национальному законодательству (решение по делу «Спорринг и Льоннрот против Швеции» от 23 сентября 1982 г.); 2) преследует ли такая мера посягательства на право собственности национальный интерес (решение по делу «Джеймс та другие против Объединенного Королевства» от 21 февраля 1986 г.); 3) является ли эта мера пропорциональной желаемым целям, т. е. необходимое условие – достижение баланса между обеспечением права на собственность отдельного человека и интересами общества в целом (решение по делу «East/West Alliance Limited против Украины» от 23 января 2014 г.).

Председатель Верховного Суда Украины Ярослав Романюк подчеркнул, что решение Европейского суда – это алгоритм и способ оценки фактов. Конечный же результат по делу относится исключительно к сфере национального законодательства. Именно оно регулирует вопросы установления и лишения права собственности. «Отечественная практика достигла определенных результатов в работе с решениями Европейского суда по правам человека, которые перестали быть чужеродными, и в целом судьи их понимают. Однако иногда судьи неверно устанавливают цель и задачу таких решений. Это касается, в первую очередь, обоснования принятого судьей решения решением Европейского суда – судья воспринимает решение ЕСПЧ как алгоритм достижения конечного результата. Эта позиция является ошибочной, поскольку решения Европейского суда не освобождают национальный суд от исследования конкретных обстоятельств дела и имеющихся доказательств», – дополнил глава ВСУ.

А член Высшего совета юстиции Анатолий Мирошниченко отметил: «Суды применяют решения Европейского суда по правам человека как источник права. Формулу применения таких решений можно толковать по-разному. Я разделяю мнение, что решение не является прецедентом. Оно выступает как убедительная прецедентная аргументация, которую необходимо учитывать, но это не догма, она не является обязательной. Можно провести параллель между решениями Европейского суда по правам человека и постановлениями Верховного Суда – при должной мотивации можно отходить от их содержания. Важным аспектом также является то, что решение Европейского суда должно восприниматься в целом, необходимо выходить из контекста».

Такую позицию поддержал и Я. Романюк. «Решение Европейского суда схоже с правовым заключением Верховного Суда Украины. Оно не является догмой и не может быть руководством к действию в каждом конкретном случае. Оно ни в коем случае не указывает, что во всех более-менее похожих по обстоятельствам делах следует удовлетворять требования истца», – подчеркнул он.

На сегодняшний день нередки случаи выделения отдельных отрывков решений и их перекручивания судами. К примеру, в Едином государственном реестре судебных решений более тысячи принятых служителями Фемиды решений имеют ссылки на решение по делу «Стретч против Соединенного Королевства». Однако практика его применения разнится: от использования его как индульгенции для освобождения от любых последствий при нарушении порядка решения вопроса государственным органом до отвержения этого решения вообще путем выискивания существенных отличий от материалов, рассматриваемых судей, или же противопоставления его решению по делу «Тригубенко против Украины».

Следует также отметить, что полного текста решения по делу «Стретч против Соединенного Королевства» нет. Судьи используют только выдержки из него, что и объясняет различность подходов. Говоря о причинах причин такого широкого использования именно этого решения, председатель ВСУ затронул тему существования Единого государственного реестра судебных решений. «В 2005 г. основан Единый государственный реестр судебных решений. Ни одно государство не позволяет себе такого хранилища. Этот реестр должен направлять в правильное русло и ориентировать судебную практику. Я считаю, там должны содержаться только правильные решения. На сегодняшний день судьи берут аналогичные решения из реестра и переносят их текст как болванку на свое. Сейчас в Едином реестре уже около 40 млн решений, а обходится нам его содержание в 200 млн грн. Так, на размещение одного решения государство тратит более 5 грн. Верх должен взять здравый смысл. С целью развития права и для обеспечения одинакового правоприменения в реестре должны содержаться исключительно те решения, на которые судебная практика должна ориентироваться», – подчеркнул Я. Романюк.

Принцип справедливого баланса

«В обязательном порядке подлежат установлению факты наличия права собственности и вмешательства в это право, в т. ч. путем его лишения. Также необходимо оценивать характер такого вмешательства. Государство обязано на должном уровне обеспечивать право собственности, поскольку оно носит не только декларативный характер. Гарантия – это не декларация, и в контексте ст. 1 Конвенции, если государство гарантирует, оно должно отвечать», – заявила член Конституционной комиссии Наталья Кузнецова.

«Вмешательство в имущественные права, которое преследует законные цели и осуществляется на основании национального законодательства, будет рассматриваться как нарушение указанной ст. 1 в случае, если не будет достигнута разумная пропорциональность между правом физического или юридического лица на мирное владение своей собственностью и интересами общества. Так, необходимого баланса не удастся достичь, если на лицо будет возложено непосильное индивидуальное бремя. ЕСПЧ оценивает требования ст. 1, опираясь именно на принцип справедливого равновесия (баланса) межу интересами государства (общества), связанными с вмешательством в право собственности, и интересами лица, которое так или иначе страдает от такого вмешательства. Однако этот принцип не означает достижение социальной справедливости в каждом конкретном деле. Это необходимость достижения разумного соотношения между целью, которая поставлена, и средствами, которые применяются. Именно на достижение справедливого баланса ссылается в своих решениях Европейский суд по правам человека в решениях «Брумареску против Румынии» от 28 октября 1999 г., «Трегубенко против Украины» от 2 ноября 2004 г.», – подчеркнул судья Европейского суда по правам человека в отставке Д. Попович.

Какие имущественные права поможет защитить ЕСПЧ

В ходе конференции был поднят вопрос об этимологических разногласиях при официальном переводе положений ст. 1 Первого протокола к Конвенции, которая гарантирует право на собственность. Так, официальная редакция украинского перевода гласит, что каждое лицо имеет право мирно владеть имуществом, тогда как официальный российский перевод говорит об обеспечении права лица на защиту права собственности. Также были отмечены проблемы рассмотрения Европейским судом по правам человека дел, в т. ч. против Украины, которые возникают при защите прав собственности. Основным аспектом здесь является сложность определения, что является имуществом в контексте ст. 1, т. е. что именно выступает объектом защиты такого права. Согласно существующей на сегодняшний день практике ЕСПЧ, имуществом при определенных условиях считается:

• «существующее имущество» или денежные средства, включая иски, которые истец может обосновать хотя бы «оправданными ожиданиями» относительно возможности эффективного использования права собственности (решения по делу «Прессол компания Навьера А. О. и другие против Бельгии» от 20 ноября 1995 г. и по делу «Федоренко против Украины» от 1 июня 2006 г.);
• законные надежды относительно прибыли согласно положениям договора (решение по делу «Федоренко против Украины» от 1 июня 2006 г.);
• право интеллектуальной собственности (решение по делу «Балан против Молдовы» от 29 января 2008 г.);
• акции предприятий, причем не только в части их стоимости, но и в части прав, которые они предоставляют собственнику (решение по делу «Совтрансавто-Холдинг против Украины» от 25 июля 2002 г.);
• право на осуществление предпринимательской деятельности (решение по делу «Стебницкий и Комфорт против Украины» от 3 февраля 2011 г.);
• «доброе имя», созданное собственным трудом клиентуры (решение по делу «Ван Марле и другие против Голландии» от 26 июня 1986 г.);
• недополученная прибыль, если она была предусмотрена нормативными актами, и лицо ее заработало (решение по делу «Кечко против Украины» от 08 ноября 2005 г.).

«В то же время, согласно практике Европейского суда по правам человека, может не считаться собственностью имущество, которое заключается в: ожиданиях на признание «старого» права собственности, которое давно было невозможно эффективно использовать, а также условное требование, которое теряет силу вследствие его неисполнения (решения по делам «Копецкий против Словакии» от 28 сентября 2004 г. и «Федоренко против Украины» от 01 июня 2006 г.), а также право на приобретение имущества, намерения в отношении приобретения собственности – индексации денежных сбережений (решение по делу «Гайдук и другие против Украины» от 2 июля 2002 г.)», – указала Н. Кузнецова.

Мировая практика

Судья Конституционного Суда Литвы Витас Милюс изложил участникам конференции основы конституционного регулирования вопроса собственности в Литве. Ст. 23 Конституции Литвы раскрывает понятия как собственности, так и владения имуществом. Решением Конституционного Суда установлено, что собственность – это право на имущество. Понятия собственности и права собственности в этой статье и в данном случае являются синонимами. Ст. 28 Конституции раскрывает право собственности как владение, пользование и распоряжение. Владение – это фактически право собственности, установленное Основным Законом Литвы.

«Согласно постановлению Конституционного Суда Литвы от 4 марта 2006 г., суд не ограничивает собственность свободой владения, пользования и распоряжения, а декларирует, что собственник вправе выполнять с имуществом любые действия, не нарушающие и не ограничивающие права и свободы других лиц. Право на имущество включает в себя и право на неимущественные права, такие как право наследования и др. Согласно практике Европейского суда по правам человека, даже право на пенсию также может быть отнесено к праву собственности. В целом вопрос собственности широко исследован Конституционным Судом Литвы, который принял более 70 разных постановлений для его урегулирования», – отметил В. Милюс.

Кроме того, он раскрыл вопрос возможности ограничения прав собственности. Так, ст. 47 Конституции Литвы устанавливает возможность изъятия собственности, к примеру, в случае военных действий. «Конституционный Суд установил, что право собственности может быть ограничено для решения общественных задач. При этом должен быть соблюден принцип пропорциональности. Государство также может установить правовое урегулирования, определив, к примеру, определенный порядок в отношении окружающей среды или земельных участков. Таким образом, ограничение права собственности может проходить только в специально регулированном порядке и исключительно при достаточных основаниях и потребности в этом. Общественные нужды в таком случае должны быть конкретными и объективными. И обязательно должен быть соблюден баланс между правом человека на собственность и запросами общества. Т. е. право собственности подлежит ограничению только в том случае, когда удовлетворить общественные интересы без принятия таких мер невозможно», – подчеркнул В. Милюс.

Имущественные права на акции и доли в предприятиях

Заместитель председателя Верховного Суда Украины Валентин Барбара коснулся вопроса отсутствия у служителей Фемиды единого подхода в определении момента, с которого лицо можно считать владельцем акций или доли в предприятии. Он раскрыл вопрос различия акции, которая, по его словам, является ценной бумагой, и доли – имущественного права. Право собственности на акцию приобретается лицом по истечению 10 дней с момента заключения договора. Она удостоверяет право на внесенную долю в уставный капитал общества. На практике возникают споры о моменте возникновения корпоративных прав как при первичном приобретении акции, так и после ее перепродажи. По общему правилу, лицо вступает во владение в случае, когда оно приобрело акции, заключило договор, акции были переданы, и проведена регистрация. На практике возникает вопрос: можно ли учитывать голос лица при проведении общего собрания общества, если им приобретены акции, заключен договор, но он не зарегистрирован? В таком случае наличие договора не может свидетельствовать о том, что лицо приобрело корпоративные права. Наличие самой ценной бумаги о получении права не говорит.

Суды достаточно часто к вопросу акций по аналогии с векселями применяют Женевскую конвенцию. Вексель, находящийся у лица, свидетельствует о наличии права. Проведение аналогии в данном случае неуместно, поскольку приобретение векселей имеет другой порядок. Передача акций – это определенная гражданско-правовая сделка. Она не свидетельствует о вступлении лица в корпоративные права.

Еще одним спорным вопросом является обжалование решений об отказе регистратора производить действия, удостоверяющие покупку-продажу акций. Ошибочным является мнение о подсудности таких споров административным судам. Это объясняется тем, что регистратор не относится к лицам публичного права. В связи с этим такие споры подлежат рассмотрению в хозяйственном (если обращается юридическое лицо) или общем (если обращается физическое лицо) судах.

Что касается доли в уставном капитале, то она приобретается путем осуществления вкладов, и если акция выдается лицу в течение 10 дней, то для доли важным является только факт регистрации. Так, основатели предприятия фактически реализуют не имущественное право, а право на регистрацию общества. Конституционный Суд Украины в решении от 5 февраля 2013 г. разъяснил, что в течение первого года участник имеет долю в уставном капитале, пропорциональную вложенной сумме. Однако законодательно не урегулирован вопрос о том, как рассчитывать количество голосов, если участник после истечения годичного срока необходимую сумму взноса не внес, а решение о его исключении другими участниками принято не было.

«На сегодняшний день существуют постановление Пленума Верховного Суда Украины «О практике рассмотрения корпоративных споров», обобщения судебной практики и рекомендации Высшего специализированого суда, что свидетельствует о проблематике этой темы. Однако с момента принятия постановления прошло около 7 лет, и на сегодняшний день существуют законодательные коллизии, требующие регламентации», – отметил В. Барбара.

Признание активов необоснованными, или гражданская конфискация

Судья Львовского окружного административного суда Владимир Кравчук раскрыл участникам конференции основные новеллы украинского законодательства в сфере искового производства по делам о признании активов необоснованными и их истребовании, которые вступили в силу 4 июня 2015 г. и представляют собой, по сути, институт гражданской конфискации.

Хотя цель создания такого института законодателем изложена не была, ее можно описать как лишение осужденного за коррупционные деяния или легализацию доходов, полученных незаконным путем, выгод от совершенного преступления. Стороной искового производства в данном случае выступают прокурор, который является истцом и представляет интересы государства. Ответчиком выступает осужденный за коррупционные действия или за действия по отмыванию налогов или лицо, связанное с ним – юридическое лицо, которое является собственником или пользователем имущества, в отношении которого существуют доказательства использования его осужденным. По словам В. Кравчука, законодателем неверно избрана терминология указанной нормы. Законодательство не содержит норм, указывающих и разъясняющих, как можно оценивать категорию связанности с осужденным. «Кроме того, непонятно, почему законодатель ограничил круг ответчиков исключительно юридическими лицами. На практике коррупционеры, осужденные за преступления, часто оформляют активы не на предприятия или организации, а на приближенных физических лиц. Однако последние почему-то не попадают под действие этой нормы», – подчеркнул судья Львовского окружного суда.

Он также отметил противоречивость положения правовой нормы о возможности признания активов необоснованными и их истребования у юридического лица, которое не является собственником, а только пользуется ими. Законодательством установлено, что истребовано может быть только имущество, пребывающее в собственности, потому что право пользования не означает принадлежность этих активов такому лицу.

Среди участников конференции возникла дискуссия о преждевременности регулирования института специальной гражданской конфискации нормами процессуального права без внесения этих положений в нормы материального права. Следует отметить, что имплементация норм о гражданской конфискации в Гражданский кодекс предусматривается путем расширения раздела о защите права собственности.

***

Подытоживая, следует сказать, что на международной конференции, организованной на базе Верховного Суда Украины, служители Фемиды и другие участники юридического и научного сообщества получили возможность обменяться опытом в сфере защиты права собственности с целью приведения судебной практики к единству. Многие вопросы, которые были освещены, в т. ч. о применении судьями решений Европейского суда по правам человека, свидетельствуют о непрерывном развитии и расширении института права собственности, которое требует постоянного усовершенствования законодательной базы. Важным аспектом также является единство судебной практики в этом вопросе, к которой может привести унификация очень обширной системы нормативно-правового регулирования.