Дело о наследстве

«Запомни, я не стану платить алименты на твоих детей! Достаточно того, что мой отец в течение 5 лет это делал».

«Опять ссорятся», – подумала Мария Кондратьевна (все имена и фамилии изменены).Она шла к дочери, чтобы поплакаться на свое одиночество, но услышав очередное выяснение отношений Натальи с мужем, передумала. На цыпочках отошла от двери и покинула двор через садовую калитку, чтобы ее не заметили из окна.

«Тяжко мне придется без моего Васеньки», – думала женщина, направляясь к остановке маршрутного такси. После смерти мужа служебная машина оставалась в распоряжении Марии Кондратьевны, но она не хотела попусту беспокоить водителя Игоря. «У него сейчас другие обязанности, а я и общественным транспортом доберусь!»

Ссора дочери и зятя не выходила у нее из головы.

С первой встречи Матвей показался им с мужем завидной партией для Натальи. Высокий, красивый, рассуждает не по возрасту мудро. Даже то, что у Матвея есть двое малолетних детей от женщины, с которой он официально не был в браке, не испугало супругов Веприцких. «Пойдет ко мне на завод, – говорил Василий Петрович. – Зарплату буду ему хорошую платить. Ничего, вырастут детки! И Наталка ему еще родит! Дети – это святое! Это наше будущее, а о будущем мы обязаны заботиться».

Наталья – поздний ребенок. Мария Кондратьевна родила ее в 35 лет. А ее дочь в этом возрасте только замуж вышла. Но уж лучше бы старой девой осталась! Единственная польза от Матвея – что Наташа родила красавицу-кроху Аринку. Трудиться Матвей не умеет, да и не хочет. За что ни возьмется, все враз ломается. Зато других поучать – мастер!

Убедившись, что от зятя нет никакого толку, Василий Петрович не раз выпроваживал его из дома. Но проходил день-два, и Матвей просился обратно. Наталья ручалась за мужа, и отец уступал. Последний раз, незадолго до своей смерти, Василий Петрович сказал зятю: «Ноги твоей больше в этом доме не будет! Это последнее мое слово!» Но почти сразу после похорон тестя Матвей вернулся – упросил-таки Наталью. Она в очередной раз поверила его клятвам и обещаниям. Но ничего путного из этого и на сей раз не вышло: по-прежнему лентяй, по-прежнему за все платит Наталья. В том числе и алименты на его детей.

Через полгода Наталье придется брать отцовский бизнес в свои руки – наследница. Но не дай Бог допустить к управлению Матвея – тот все по ветру развеет! Надо будет с ней об этом серьезно поговорить.

Еле дождалась Мария Кондратьевна вечера. Посмотрела концерт по телевизору и уснула. А утром, еще не совсем рассвело, будто какая-то сила вытолкнула женщину из постели. Наспех собралась, выпила чашку горячего чая – и к дочери. Неспокойно у матери на душе. Сон непонятный и тревожный приснился.

«Хороший дом Васенька (царствие ему небесное!) построил для дочки! Да и для кого же ему еще было стараться?! Нам двоим много ли надо! А сейчас, вот, одна осталась – как мне с большой квартирой, с дачей справиться?! Был бы…» – и опять вздохнула, подумав о непутевом зяте.

В окнах дома не светится. Спят еще. «Ну и, слава Богу! Посижу в беседочке, подожду, когда Наташа проснется».

Дверь на веранду распахнута настежь. «Вот бестолковые! Забыли на ночь запереть». Из глубины дома доносился детский плач. Аришка!

Уже не осторожничая, Мария Кондратьевна через холл помчалась к детской. Внучка в длинной ночной рубашонке стояла в кроватке, уцепившись ручками за боковую спинку, и уже не плакала, а скулила, как обиженный щенок. Мария Кондратьевна подхватила девочку на руки, прижала к груди, успокаивая:

– Все хорошо, моя дорогая! Тебе что-то страшное приснилось?

– Плисни-и-лось, – плакала Аришка. – Я маму зову, зову – а она не плихо-о-дит…

– Я с тобой побуду, пока мамочка проснется.

– Не-ет, я ма-а-му хоцю…

– Ладно, я сейчас посмотрю – может, мама уже и проснулась.

За дверью спальни тишина. Мария Кондратьевна легонько нажала на дверную ручку и заглянула в образовавшуюся щель. Наталья в спальне была одна. Сердце беспокойно толкалось в груди. Мария Кондратьевна наотмашь распахнула дверь, повернула на стене выключатель. Неяркий свет выхватил из полутьмы широкую, как летное поле, кровать, на ней – Наталью в неестественной позе. Мать подошла ближе:

– Доченька, – приподняла руками ее голову и почувствовала на ладонях что-то мокрое.

«Ааа-уу-у-аааа-а-а», – завыла тоскливо, как волчица над трупом своего детеныша.

Скоро во дворе появились машины скорой помощи и милиции. Кто-то из соседей забрал к себе маленькую Арину. В большой комнате следователь пытался беседовать с Марией Кондратьевной.

– Не успела, бедная, отойти от одного горя, а тут другое на голову свалилось, – говорила Светлана Геннадиевна, супруга главного инженера. – Муж ее, Василий Петрович, недавно умер от инфаркта, – пояснила она следователю.

Наталью убили выстрелом в затылок и потом, уже мертвую, положили на кровать. Отсюда и неестественность позы.

– Кто, по вашему мнению, мог это сделать?

Вопрос следователя повис в воздухе. Наконец, Мария Кондратьевна встрепенулась и заговорила быстро:

– Это он, Матвей! Я вчера слышала, как они ссорились. Ему от Наташи только деньги были нужны, а она сказала, что не будет больше их давать! Он и убил!

– У вашего зятя было оружие?

– У него – нет. Откуда?! У мужа моего был пистолет. Он хранил его здесь, в доме Наташи, в сейфе. После смерти Василия Петровича сейф никто не открывал.

Сейф оказался открытым. Пистолета в нем не было. «Похоже, что убийство действительно совершил Матвей Голышев», – подумал следователь.

Матвей из города исчез. В соседней области проживают его родители – к ним и отправились сотрудники криминальной милиции. Но Голышева и там не оказалось. В доме устроили засаду. Он появился только на третий день. Выглядел удивленным, когда на его запястьях щелкнули наручники. Объяснял, что, расстроенный ссорой с Наташей, он уехал в лес, на заброшенную турбазу.

– Тебя там кто-нибудь видел?

– Нет.

Его уводили, он пытался сопротивляться…

Плакала мать:

– Неужели ты это сделал, сынок?! Не верю! Не ве-е-рю…

***

Матвея Голышева как главного (и единственного) подозреваемого в убийстве Натальи Веприцкой-Голышевой взяли под стражу. Пистолет, из которого был сделан выстрел, у Матвея не обнаружили. А впрочем, зачем ему было оставлять такую серьезную улику?! Выбросил, конечно.

На допросах Голышев клялся, что не убивал Наташу. Он даже плакал. Однако показания свидетелей говорили не в его пользу. Для убийства у Матвея был серьезный мотив. После смерти отца Наталья наследовала некоторую недвижимость и хорошо налаженный бизнес – завод, выпускающий очень востребованную в фермерских хозяйствах технику. Матвей не раз прозрачно намекал тестю, что если он будет иметь свою долю в бизнесе, то начнет трудиться во славу его и развитие, не покладая рук. Василий Петрович тогда ответил ему очень резко. Жена тоже перестала доверять Матвею, сказала, что лучше рискнет доверит бизнес чужому, но опытному человеку, чем ему. А если Натальи не станет, всю недвижимость и бизнес унаследует законный супруг, т. е. он, Матвей Голышев.

В этом деле все предельно просто и ясно. 12 лет лишения свободы – заслуженное наказание за убийство из корыстных мотивов, по заранее продуманному плану. Но почему у следователя Андрея Петрухина на душе кошки скребут?

Когда Матвея уводили из зала судебных заседаний, он громко крикнул:

– Не убивал я! Слышите? Не убивал!

«Дурак, – думал об осужденном Петрухин. – В голове пусто. Живет одними эмоциями. Завел разговор о заводе с женой, та ответила отказом, и он – за пистолет. Бах-бах! Думал, что проблема решена. А проблемы только начинаются, Матвей».

Уголовное дело отправлено в архив, а Матвей Голышев не выходил из головы следователя. Чем дальше шло время, тем больше Петрухин думал о том, что Матвей – не убийца. Да, все улики против него, но… Следователь прокручивал в памяти допросы Голышева и все больше убеждался, что тот невиновен. А как доказать? Надо искать, кому еще была выгодна смерть Натальи.

Пересмотрел в подробностях все «житие» молодой женщины – ни одной зацепки. Принялся за биографию папаши. Долго копался, но не без результата – неожиданно всплыла одна малоприметная, но очень интересная деталь. Андрей Петрухин взял отгул и отправился в маленький районный городок.

Продолжение в следующем номере

Валентина Индовицкая,
специально для «Судебно-юридической газеты»