Александр Боровиковский — поэт в судебной мантии

Александр Львович Боровиковский родился в 1844 г. в Полтаве в семье известного украинского писателя и этнографа. После окончания юридического факультета Харьковского университета был оставлен при кафедре истории русского права. В 1868 г. вступил в адвокатуру. По приглашению А. Ф. Кони перешел в прокуратуру, был товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда. Через несколько лет вновь вернулся в адвокатуру, но в начале 1890-х покинул ее ряды и стал членом Одесской судебной палаты и профессором кафедры права в Новороссийском университете. В 1894 г. вновь был переведен в столицу на должность помощника статс-секретаря Государственного Совета. В 1895 г. стал обер-прокурором гражданского кассационного департамента Сената, а в 1899 г. – сенатором. Как талантливый и самобытный поэт, печатался в художественных изданиях. Умер 27 ноября 1905 г.

В отечественном судопроизводстве Александр Боровиковский выделялся тем, что был юристом самого широкого профиля и одним из самых известных поэтов. Адвокат, прокурор, судья, цивилист и криминалист, выдающийся теоретик права – все это о Боровиковском. Судебное поприще Александр Львович блестяще сочетал с литературным. Он был дружен с М. Е. Салтыковым-Щедриным, Н. А. Некрасовым, другими видными литераторами не только как поклонник их таланта, но и как коллега по перу. В. В. Вересаев оставил свидетельство: «А. Л. Боровиковский – в 70-х гг. лучший после Некрасова поэт «Отечественных записок», очень несправедливо забытый. Молодежь того времени списывала его стихи и учила наизусть, а он даже не издал их отдельною книжкой, став впоследствии крупным деятелем по судебному ведомству и автором специальных трудов по гражданскому праву». Вересаев во всем прав, кроме одного: крупным «деятелем по судебному ведомству» Боровиковский стал не впоследствии: на 1870-е годы приходится как раз вершина его деятельности на судебном поприще.

В 1868 г., увлеченный практическими шагами судебной реформы, Боровиковский оставил кафедру Харьковского университета и поступил в присяжные поверенные. В этот период он познакомился с А. Кони – товарищем прокурора Харьковского окружного суда. Едва получив назначение в столицу прокурором Санкт-Петербургского окружного суда, Кони приглашает Александра Львовича на должность товарища прокурора для дачи заключений по гражданским делам. «Несмотря на то, что в мое время (1871–1875), – написал позже Анатолий Федорович, – состав гражданских отделений был превосходен по знаниям, опыту и талантливости большинства входивших в него товарищей председателя и членов, Боровиковский почти сразу приобрел среди них авторитет и уважение».

Однако молодому юристу при этом явно не хватало личной свободы. Он вновь оставил службу и вступил в ряды теперь уже столичной адвокатуры. Это был смелый шаг. Причем карьера Боровиковского в петербургской адвокатуре началась с курьеза. В 1874 г. арестовали за умышленный поджог собственной мельницы купца-миллионера Овсянникова. Он подал в окружной суд и судебную палату кассационные жалобы. По существовавшему тогда законодательству, по делам такого рода поверенные не допускались, и тяжущиеся давали личные объяснения. Однако жалобы Овсянникова были составлены так грамотно, что у чиновников судебного департамента не осталось сомнений – их помогал писать подкованный во всех отношениях юрист. Выяснилось, что жалобы писал Боровиковский. За этот небольшой труд он получил от купца баснословный гонорар – 5 тыс. руб. Слухи об этом всколыхнули не только сословие присяжных поверенных, но и простую публику. Коллеги высказали «выскочке» неодобрение. Боровиковский тяжело переживал случившееся, даже пришел к Кони советоваться, не вернуть ли деньги, дабы избежать упреков товарищей. Патрон отсоветовал это делать, поскольку возврат суммы, «будет, без сомнения, истолкован как признание им, Боровиковским, виновности его клиента». В итоге Александр Львович все же расстался с шальными деньгами, внеся их в благотворительный фонд помощи нуждающимся студентам.

Как бы там ни было, но карьера А. Л. Боровиковского продолжилась, и довольно успешно: вместе с известными адвокатами он принял участие в ряде громких дел. В 1875 г. он вместе с В. Д. Спасовичем, А. В. Лохвицким и А. И. Языковым вел защиту доверителей в громком деле о подложном духовном завещании от имени умершего капитана гвардии Седкова. Здесь Боровиковскому впервые пришлось столкнуться со своим знаменитым учителем А. Ф. Кони. Адвокат противопоставил доводам своего бывшего патрона неотразимые контраргументы, и его подзащитные были полностью оправданы.

Принял участие Боровиковский и в крупнейших политических процессах 1870-х годов – «50-ти» и «193-х». По мнению Веры Фигнер, на процессе «50-ти» все речи защитников были проникнуты глубоким сочувствием к подсудимым. Но все было напрасно – приговор агитаторам за «социалистическую справедливость» был жесток: 17 из них, в т. ч. 6 женщин, были сосланы на каторгу сроком от 5 до 10 лет. Боровиковский не мог смириться с мыслью, что его подзащитные, желавшие своему народу лучшей доли, должны пойти на каторгу за свои убеждения, и решил применить средство, к которому адвокаты обычно прибегают в крайних случаях, – дать делу широкую огласку. Ночью после процесса он написал письма наиболее авторитетным и влиятельным друзьям и знакомым. «Мне очень, очень хочется видеться с Вами, – сообщал он Кони, – чтобы поделиться впечатлениями процесса о «государственных преступниках»... А пока посылаю стихи. Я писал их, видя перед собою одну из «преступниц» (Фигнер), у которой я с радостью поцеловал бы ноги, преступно ходившие босиком...» Это было стихотворение «К судьям», которое затем было опубликовано в журнале Лаврова «Вперед» (1877). Добиться подобного результата в политическом деле потом не удалось ни одному адвокату.

К началу 1880-х в судах окончательно установились правила закрытости и замалчивания политических процессов. Это шло вразрез со взглядами А. Боровиковского, и он вновь покинул адвокатуру – на этот раз навсегда, и с головой ушел в науку, где и зарекомендовал себя как крупный ученый по гражданскому и уголовному праву.

**Отзывы современников**

Из книги Кони А. Ф. «Воспоминания о писателях», Москва, издательство «Правда», 1989

«Прошло почти 10 лет со дня смерти Александра Львовича Боровиковского. Многие из его сверстников, знавших его близко, ушли из жизни, и имя его начинает, при нашем отсутствии «вчерашнего дня», тускнеть и забываться. А между тем в его лице сошел в могилу оригинальный и богато одаренный человек, соединявший с живым пониманием духа Судебных уставов 1864 г. верное им служение словом и делом. Он был не только комментатором и толкователем наших действующих гражданских законов и остроумным, проницательным критиком нашего гражданского права и проектов его улучшения, но и настоящим судьею, отзывчивым на нужды и скорби практической жизни.

Читая написанные им решения или тонкие критические заметки, слушая его заключения, приходилось быть свидетелем того, как правда материальная, житейская выступала наружу, пробивая кору формальной и условной истины. При этом нельзя было с обычной у нас презрительной или снисходительной усмешкой сказать: «Да, но какой же это юрист?» – ибо это был настоящий, «всамделишный», как говорят дети, юрист, не только по праву службы, но и по праву опыта и знания занимавший должности члена судебной палаты, обер-прокурора гражданского кассационного департамента и сенатора. Сам относился к себе с большою скромностью. Назначение обер-прокурором гражданского кассационного департамента Сената, вполне им заслуженное, очень его встревожило. «Я просто подавлен смущением, – писал он мне 12 марта 1895 г. – Достаточны ли мои силы и знания для высокого дела, на которое меня зовут? Для меня в этом отношении было большим облегчением узнать, что Вы относитесь с сердечным сочувствием к павшему на меня выбору. Если и Вы не считаете задачу превосходящею мои способности, то это поистине окрыляет меня. Итак: поможет мне Бог!»

Это был человек, оригинальный во всем, с живою и остроумной речью, проникнутой милым малороссийским юмором. С ним можно было не соглашаться в некоторых вопросах, но никогда нельзя было не отдать справедливости, самостоятельности и независимости его взглядов. Русский человек во всем, начиная с неравномерной работы под влиянием настроений и кончая некоторою наружной небрежностью, он привлекал к себе незлобивостью, отсутствием всякой ходульности и уменьем иногда искренне подсмеиваться над самим собою. Таким он был в старые годы своих первых шагов на судебном поприще, таким остался и на кафедре Новороссийского университета, и во всей своей дальнейшей широкой служебной деятельности».

**Инфосправка**

Он служил и Фемиде, и музам

Фемида и музы поэзии – вот богини, которым бескорыстно и небезуспешно служили многие талантливые юристы России. Благодаря таким незаурядным людям сложилась и окрепла связь между искусством и законом, литературой и юриспруденцией. Вот и А. Л. Боровиковский был не только выдающимся юристом, но и поэтом.

Так, среди обвиняемых на процессе «50-ти» была Лидия Фигнер, младшая сестра Веры Фигнер. Общение с ней воодушевило адвоката на создание стихотворения «К судьям». Оно написано как бы от имени подсудимой.

Тяжелою работой я разбита...

 Но знаешь ли, в душе моей, на дне,

 Тягчайшая из всех улик сокрыта:

 Любовь к родимой стороне.

 Но знай и то, что, как я ни преступна,

 Ты надо мной бессилен, мой судья...

 Нет, я суровой каре недоступна,

 И победишь не ты, а я...

Как поэт Боровиковский сотрудничал с журналом «Отечественные записки» и пользовался немалой популярностью в литературной среде и в кругу революционной молодежи. Писал он и баллады, элегии, отличавшиеся ясностью мысли, строгостью формы и афористичностью. Один из его афоризмов особенно часто повторяли в обществе и прессе: «Ты сосчитал на солнце пятна – и проглядел его лучи».