Лев Куперник — один из лучших политических адвокатов своей эпохи

Лев Абрамович Куперник (1845 – 1905 гг.) – присяжный поверенный, меценат, публицист, театрал

Имя Льва Абрамовича Куперника, ныне полузабытое, достойно стоять в ряду имен наиболее талантливых, образованных и авторитетных деятелей российской адвокатуры. Родился Лев Абрамович 30 сентября 1845 г. в Вильно. Его родители, состоятельные купцы, не жалели денег на воспитание и образование сына. Одаренный мальчик в 15 лет окончил Киевскую гимназию и в 19 – юридический факультет Московского университета, после чего был зачислен кандидатом на судебные должности. Он сразу определил свое адвокатское призвание и верно прослужил присяжной адвокатуре 40 лет. С 1867 г. Куперник работал адвокатом в Москве, сначала помощником присяжного поверенного М. И. Доброхотова, а с 16 декабря 1872 г. – присяжным поверенным округа Московской судебной палаты. Молодой адвокат не брал на себя заведомо одиозных дел (в частности, однажды отказался защищать циничного убийцу), но очень быстро стал известен как умелый защитник-криминалист. Однако подлинная слава пришла к Купернику лишь после его выступлений на политических процессах (дело нечаевцев в 1871 г. и долгушинцев – в 1874).

В 1877 г. Лев Абрамович переехал в Киев, где также выступил во многих уголовных и политических процессах, включая громкие дела о «Чигиринском заговоре» и о 12 народовольцах. Не довольствуясь чисто юридической практикой, он с риском для служебной карьеры проявлял и политическую активность. Так, будучи гласным Киевской городской думы, в апреле 1879 г. на думском заседании, где обсуждался «всеподданнейший адрес» царю по случаю его избавления от пуль террориста А. К. Соловьева, Лев Абрамович предложил «выразить в адресе не одни чувства ужаса и благожеланий, но взглянуть глубже на положение вещей». В записке киевского губернатора министру внутренних дел от 20 апреля 1879 г. особо подчеркнуто, что Куперник при этом доказывал: «Одни карательные меры бессильны», нужны шаги со стороны правительства навстречу «потребностям, нуждам и задачам общества». С той поры Куперник оказался под неусыпным полицейским надзором, но не опускал рук.

В 1885 г. Лев Абрамович наладил в Киеве издание «политической и литературной» газеты «Заря» либерального, заметно антиправительственного направления. Уже на следующий год власти закрыли газету. После этого политическая атмосфера в Киеве, должно быть, стала для Куперника невыносимой, и в 1891 г. он переселился в Одессу. К тому времени Лев Абрамович уже выдвинулся в ряд популярнейших адвокатов России. О нем стали говорить: «Где Бог отступится, там еще можно к Купернику пойти!», «Одесский адвокат Куперник – известный всех Плевак соперник». А он, в отличие от Ф. Н. Плевако, все больше тянулся к политике. Именно из Одессы совершил он конспиративный вояж в Лондон, незамедлительно зафиксированный в жандармском досье. В Лондоне с 1891 г. действовал «Фонд Вольной русской прессы» – организация русских политических эмигрантов-народников во главе с С. М. Кравчинским (Степняком) и Ф. В. Волховским, который располагал собственной типографией и печатал оппозиционные по отношению к царизму книги. Куперник каким-то образом установил связь с этой организацией и переслал ей свой «Проект русской конституции», который был издан в типографии «Фонда» осенью 1894 г. «Проект» намечал преобразование России в конституционную монархию с палатой народных представителей и областными сеймами, гарантию политических свобод и созыв Земского собора для решения особо важных вопросов. Летом 1895 г. «Фонд» успел издать еще одну брошюру Куперника, «О судебном преобразовании», – текст доклада, с которым Лев Абрамович выступил в Одесском юридическом обществе и за публикацию которого в Одессе содержатель типографии был привлечен к суду. Политическая активность (и, надо признать, наивность) Куперника выразилась даже в том, что он обратился к самому Николаю II с предложением созвать Земский собор (черновик письма к царю обнаружил в бумагах Льва Абрамовича В. В. Ведерников).

В 1896 г. Куперник вернулся в Киев, где и прожил последние 10 лет своей жизни. По воспоминаниям современников, он царил над киевской адвокатурой и был «любимцем всех киевлян». Из судебных дел, по которым он выступал как адвокат после возвращения в Киев, наибольший резонанс имели дела о еврейских погромах 1903–1904 гг. Под давлением российской и международной общественности царизм предал суду кишиневских громил, но отказал адвокатам в их требовании вызвать на допрос губернатора, начальника охранки и полицмейстера, дабы не обнаружилась причастность властей к погрому. Тогда адвокаты демонстративно ушли с процесса. То была первая в России, но далеко не последняя адвокатская забастовка. Уже в следующем году Куперник и его сотоварищи вынуждены были прибегнуть к ней снова, и тоже в «погромном» деле (1904 г. в Гомеле). Эти акции помогли российской общественности убедиться в том, что царизм, как заметил тогда Г. В. Плеханов, играет в погромах «гнусную роль сообщника и подстрекателя».

В 1904–1905 гг. Лев Абрамович выступал на десятках политических процессов, временами – по несколько раз в месяц. «Не было почти ни одного крупного политического процесса, в котором он не являлся бы защитником, – читаем в его некрологе. – Все дела в военных, морских и других судах не проходили без его участия. Несмотря на свои 60 лет, он последние два года буквально провел в вагоне и на суде». По свидетельству Н. К. Муравьева, 60-летний Куперник вступил в кружок политических защитников, который составляли молодые киевские адвокаты во главе с М. Б. Ратнером, и не уступал молодым ни в политической, ни в чисто профессиональной активности.

Защитительные речи Куперника дошли до нас лишь в изложении журналистов, работавших в суде. Сам он тексты своих речей не писал, «пользуясь краткими, ему одному понятными конспектами, набросанными карандашом на любом клочке бумаги». Как судебный оратор он выделялся эрудицией и остроумием. Популярность Куперника как юриста была так велика, что на двух последних при его жизни всероссийских съездах криминалистов в Петербурге и Киеве он избирался почетным председателем.

Все сделанное Куперником в качестве юриста и общественного деятеля известный социал-демократ Л. Г. Дейч воспринял как «огромную неоценимую услугу нашему освободительному движению». Так думали многие. Неслучайно многолюдные похороны Куперника 1 октября 1905 г. (Лев Абрамович умер от воспаления легких 29 сентября) вылились в политическую демонстрацию.

**Инфосправка**

Лучший друг Федора Шаляпина

Лев Куперник был не только юристом. Он профессионально заявил о себе и в мире искусств – театрального и музыкального. Как театрал и меломан, он много меценатствовал, выступал с театральными рецензиями, возглавлял Киевское драматическое общество. Известная актриса Малого театра Н. А. Смирнова вспоминала о нем: «Поклонник Малого театра, он, приезжая в Москву, не пропускал в нем ни одного спектакля. Многим я обязана Льву Абрамовичу в воспитании моего театрального вкуса». Куперник и сам играл в любительских спектаклях, «особенно любил роль Подколесина в «Женитьбе» Гоголя».

Еще заметнее Лев Абрамович проявил себя в мире музыки. Он был членом дирекции одесского отделения Русского музыкального общества и пропагандистом отечественной музыки. Дружеские отношения связывали его с Н. Г. Рубинштейном и П. И. Чайковским. Одним из его лучших друзей был знаменитый скрипач-виртуоз А. Д. Бродский, которому Чайковский посвятил свой единственный концерт для скрипки с оркестром. Дружил Лев Абрамович и с корифеями оперной сцены – И. В. Тартаковым, М. Е. Медведевым, Е. П. Кадминой. Несмотря на почти 30-летнюю разницу в возрасте, был очень дружен с Ф. И. Шаляпиным.

Широта культурных запросов Куперника сказалась и в том, что он великолепно знал литературу – как русскую, так и европейскую. Дочь его вспоминала: «У него была прекрасная библиотека в несколько тысяч томов (после его смерти его вдова пожертвовала ее в Киевский университет) и, я думаю, в ней не было ни одной не прочитанной им книги. Он боготворил Пушкина и особенно любил Гоголя, Щедрина, Гейне и Берне – дух сатиры был свойствен ему. В отдельном шкафчике особое место занимал у него запрещенный в то время Герцен, с невероятными трудностями привезенный из-за границы».

**Как это было**

Как Куперник добился «дамского» приговора

По делу «12-ти» судились 1–9 ноября 1884 г. в Киевском военно-окружном суде агент Исполнительного комитета партии «Народная воля» В. А. Караулов (впоследствии видный депутат I Государственной Думы) и 11 членов киевской организации народовольцев, среди которых выделялись организатор народовольческих типографий в Петербурге и Киеве М. П. Шебалин и рабочий-революционер В. С. Панкратов (в 1917 г. – комиссар Временного правительства «по охране бывшего царя»). Куперник взял на себя «защиту всего дела с принципиальной стороны». Он искусно опровергал юридические уловки обвинения и уводил его из-под ст. 249 Уложения о наказаниях, которую привязывал ко всем 12-ти прокурор и которая грозила им смертной казнью. Куперник напомнил суду, что ст. 249 появилась в Уложении как реакция на восстание декабристов и что она подразумевает именно вооруженное восстание, «бунт войск», к «Народной воле» не относящиеся. Более того, Лев Абрамович разоблачал попытки обвинения шельмовать программу «Народной воли» как химеру, преследующую только разрушение. Он разъяснял, что «Народная воля» ставит целью разрушение лишь того строя, который пока господствует в России, и замену его другим, причем заметил: «Ничего химерического, недостижимого в этом нет. Ведь существуют же в Западной Европе государства с иными политическими учреждениями, чем у нас».

Усилиями Куперника, а также других адвокатов обвинение по делу «12-ти» было настолько расшатано, что суд вынес неожиданно мягкий приговор: ни одной виселицы и (редкость в практике военных судов!) трое оправданных. Власти в лице главы правительства Д. А. Толстого и военного министра П. С. Ванновского сочли такой приговор «весьма слабым», начальник Киевского жандармского управления В. Д. Новицкий назвал его «дамским», а председатель суда генерал П. А. Кузьмин был уволен с должности. После этого на процессах «Народной воли» ни один суд не выносил более «дамских» приговоров.