Павел Ягужинский — прокурор Петра І

Павел Иванович Ягужинский (1683 – 1736) – граф, первый генерал-прокурор, русский государственный деятель, дипломат, сподвижник императора Петра I

Первый в истории государства Российского генерал-прокурор граф Павел Иванович Ягужинский родился в 1683 г. в семье бедного литовского органиста. Он с молодости отличался веселым и живым нравом, был остроумным и сообразительным. Службу свою начал при фельдмаршале Федоре Головине. В 1701 г. Петр I, завороженный образной красивой речью, умом и выдающимися способностями юноши, зачислил его в Преображенский полк, а затем пожаловал в денщики. С этого времени начинается стремительная и блестящая карьера П. И. Ягужинского, ставшего одним из любимцев русского царя. В 27 лет он уже камер-юнкер и капитан Преображенского полка, затем последовательно становится генерал-адъютантом, генерал-майором и, наконец, генерал-лейтенантом. Прекрасно владевший несколькими иностранными языками, умный и ловкий, он неоднократно выполнял важные дипломатические поручения Петра I: вел переговоры с королями Дании и Пруссии, участвовал в ряде конгрессов, часто сопровождал царя в его заграничных поездках.

12 января 1722 г. – знаменательная дата в истории Российского государства – в этот день была учреждена прокуратура. В именном высочайшем указе Правительствующему сенату отмечалось: «Надлежит быть при Сенате Генерал-Прокурору и Обер-Прокурору, а также во всякой Коллегии по Прокурору, которые должны будут рапортовать Генерал-Прокурору». Спустя несколько дней были введены должности прокуроров и при надворных судах. 18 января император Петр I назначил Павла Ивановича Ягужинского первым генерал-прокурором Сената.

По отзывам современников, Ягужинский был видный мужчина, с лицом неправильным, но выразительным и живым, со свободным обхождением, капризный и самолюбивый. Он был очень умен и деятелен – за один день порой делал столько, сколько другой не успевал и за неделю. Мысли свои выражал без лести перед самыми высокими сановниками и вельможами, порицал их смело и свободно. Талантливый и ловкий, он не робел ни перед кем. Не случайно светлейший князь Меншиков «от души ненавидел его». Ближайшим помощником Ягужинского, обер-прокурором Сената, стал Григорий Скорняков-Писарев, выдвинувшийся из среды гвардейских офицеров.

Основное внимание в своей прокурорской деятельности Ягужинский сосредоточил на контроле за повседневной работой Сената, правильностью и законностью разрешения дел, их своевременным прохождением, порядком в Сенате. Коллегиальные решения были еще чужды сознанию самолюбивых сановников, которые не привыкли считаться с чужим мнением и уважать его, поэтому в Сенатском собрании зачастую возникали ссоры, крики, брань, а иногда и драки. В связи с этим Ягужинский вынужден был даже написать особое «предложение» Сенату, в котором просил Сенаторов воздержаться от ссор и споров, «ибо прежде всего это неприлично для такого учреждения, как Сенат».

П. И. Ягужинский довольно быстро занял ключевые позиции в государственных делах, играя, по сути, роль второго лица в империи. По выражению русского историка В. О. Ключевского, генерал-прокурор стал «маховым колесом всего управления». Петра I вполне удовлетворяла активная деятельность П. И. Ягужинского, и он во всем поддерживал его, не раз говорил своим приближенным: «Что осмотрит Павел, так верно, как будто я сам видел». Всегда жестоко преследовавший сановников за взяточничество и воровство, император часто поручал генерал-прокурору ведение розыска, то есть следствия по делам. В частности, Ягужинский расследовал дело обер-фискала Нестерова, который был изобличен во взяточничестве и казнен.

Никаких особых личных требований для службы в прокуратуре в то время не устанавливалось. Велено было избирать прокуроров «из всяких чинов», но только лучших. Они назначались на свои должности Сенатом по предложению генерал-прокурора, но за те или иные проступки могли быть наказаны лишь Сенатом. Сам же генерал-прокурор и его заместитель, обер-прокурор, были ответственны только перед императором. В указе «О должности генерал-прокурора» на этот счет отмечалось: «Генерал- и обер-прокуроры ничьему суду не подлежат, кроме нашего».

При преемниках Петра I П. И. Ягужинский в полной мере познал как взлеты, так и падения. Во время «заговора верховников» он был даже обвинен в измене и арестован, но из кратковременного заточения вышел еще более могущественным. Именным указом от 2 октября 1730 г. императрица Анна Иоанновна укрепила пошатнувшуюся было прокуратуру, подтвердив, что при Сенате должны быть генерал- и обер-прокуроры, а при коллегиях и других судебных местах – прокуроры, действующие по данной им должности. И далее: «И для того ныне в Сенат, покамест особливый от нас генерал-прокурор определен будет, иметь в должности его надзирание из членов Сенатских генералу Ягужинскому, а в его дирекции в должность обер-прокурора быть статскому советнику Маслову, а прокуроры ж в коллегии и канцелярии, в которые надлежит, определяются немедленно».

Однако это была уже «лебединая песня» Ягужинского как генерал-прокурора. Вокруг императрицы стали возвышаться другие лица, набирал силу ее любимец Бирон. После нескольких ожесточенных схваток с ним Ягужинский, по свидетельству современников, «с радостью воспринял весть о назначении его послом в Берлин вместо ссылки в Сибирь». В Пруссии Павел Иванович находился до 1735 г., после чего вернулся в Россию. Он получил графское достоинство и стал кабинет-министром императрицы. Продолжал Ягужинский носить и звание генерал-прокурора, хотя фактически от прокурорских дел уже отошел.

Граф Павел Ягужинский умер 6 апреля 1736 г. и похоронен в Невском монастыре.

**Как это было**

Ревностный блюститель законности

Когда дело касалось интересов закона, Ягужинский не боялся противостоять даже членам царской фамилии. Об этом свидетельствует такой случай.

Один из служителей царицы Прасковьи Федоровны, вдовы царя Ивана Алексеевича (брата Петра I), Деревнин, как-то раз поднял и припрятал у себя оброненное фаворитом царицы Юшковым письмо. Эта пропажа очень обеспокоила царицу, так как письмо было написано ею. Вскоре Деревнин попал под подозрение, и его взяли в Тайную канцелярию, где подвергли допросам. Присвоение письма он отрицал, и дело продвигалось медленно, что явно не устраивало царицу. Она решила лично учинить допрос провинившемуся, и однажды вечером под видом раздачи милостыни арестантам вместе со своими слугами заявилась в Тайную канцелярию. Там она подвергла колодника Деревнина самым изощренным пыткам и истязаниям, самолично била его палкой, а ее слуги в это время жгли Деревнина свечами. После этого ему облили голову «крепкой водкой» и подожгли. Караульщики едва смогли сбить пламя с колодника. Боясь ответственности за содеянное царицей, которая, к тому же, и не думала униматься, дежурный офицер разыскал Ягужинского. Последний немедленно приехал в Тайную канцелярию. Он отобрал у царицы арестованного и велел направить его под караулом в свой дом. На требования царицы отдать ей Деревнина Ягужинский сказал: «Что хорошего, государыня, что изволишь ездить ночью по приказам? Без именного указа отдать невозможно».

**Инфосправка**

«Вот око мое, коим я буду все видеть»

Представляя Сенаторам Павла Ягужинского, Петр I сказал: «Вот око мое, коим я буду все видеть». Эта же мысль нашла свое отражение и в указе от 27 апреля 1722 г. «О должности Генерал-прокурора»: «И понеже сей чин – яко око наше и стряпчий о делах государственных».

Однако император не сразу определился с кругом обязанностей, вменяемых генерал-прокурору – окончательный вариант указа «О должности Генерал-прокурора» был утвержден только в пятой редакции. По первоначальному замыслу Петра I, генерал-прокурор должен был выступать в роли высшего должностного лица в государственном аппарате, в руках его сосредоточивался бы надзор за правильным и законным ходом управления страной, прежде всего, в ее центральных учреждениях – т. е. он должен был стать как бы «сердцем всего государства». Предполагалось, что генерал-прокурор будет стоять на страже интересов императора, государства, церкви и всех граждан, которые не могут сами в достаточной степени защитить свои права. Впоследствии Петр I отказался от такой всеобъемлющей функции генерал-прокурорской должности, ограничив ее надзором за деятельностью всех государственных органов, и прежде всего Правительствующего Сената.

Указ Императора Петра І

Должность Генерала Прокурора

(Окончательная, пятая редакция, такова отдана подписанная в 27 день Апреля 1722, а прежняя, что дана в день 27 Генваря сего ж года, взята назад и уничтожена).

«1. Генерал Прокурор повинен сидеть в Сенате и смотреть накрепко, дабы Сенат свою должность хранил и во всех делах, которые к Сенатскому рассмотрению и решению подлежат, истинно ревностно и порядочно, без потеряния времени по регламентам и указам отправлял, разве какая законная причина к отправлению ему помешает, что все записывать повинен в свой юрнал; также накрепко смотреть, чтоб в Сенате не на столе только дела вершились, но самым действом по указам исполнялись, в чем он должен спрашивать у тех, кто на что указы получил, исполнено ль по них в такое время, в которое начало и совершенство онаго исполнено может быть; и буде не исполнено, то ему ведать надлежит, для какой причины: невозможность ли какая помешала, или по какой страсти, или за леностию, и о том немедленно Сенату предлагать должен, для чего повинен иметь книгу, в которой записывать на одной половине, – в который день какой указ состоялся, а на другой половине – когда что по оному указу исполнено или не исполнено, и для чего, и прочие обстоятельства нужные вносить».

Постепенно Ягужинский сумел занять ключевое место в государственном управлении. Русский историк В. О. Ключевский писал: «Генерал-прокурор, а не Сенат становился маховым колесом всего управления; не входя в его состав, не имея сенаторского голоса, был, однако, настоящим его президентом, смотрел за порядком его заседаний, возбуждал в нем законодательные вопросы, судил, когда Сенат поступал право или неправо, посредством своих песочных часов руководил его рассуждениями и превращал его в политическое сооружение на песке». Даже иностранцы заметили, что генерал-прокурор по своей силе и влиянию второе лицо в государстве. Предложения, которые давались Ягужинским Правительствующему Сенату по тем или иным вопросам, как правило, почти дословно воспроизводились последним.