Маклаков ? политический златоуст ХХ века

Казалось бы, что может быть общего между Александром Галичем, Иваном Буниным, Зинаидой Гиппиус, Сержем Лифарем, князем Романовым, Андреем Тарковским и известным адвокатом начала ХХ века Василием Маклаковым? Ответ: известность, неординарная жизнь и смерть — все они похоронены под Парижем на кладбище Сен-Женевьев-де Буа.

К слову, с Парижем Василия Маклакова всегда связывали теплые взаимоотношения. В канун его двадцатилетия отец, профессор Алексей Маклаков, мировое светило офтальмологии, решил сделать сыну подарок и взял его с собой на Парижскую выставку. Шел 1889 год. Таким образом, он оказался в числе первых русских, увидевших Эйфелеву башню. Скромный московский студент почувствовал себя в Париже, как Алиса в Зазеркалье. Воздух свободной страны кружил голову почище глубоких декольте парижских красавиц, а от газетных заголовков и предвыборных речей кандидатов в парламент, на собрания которых его ежедневно водили новоприобретенные французские друзья-студенты, поеживало, словно от сквозняка, тянувшего от самой Сибири. 65 лет спустя после той поездки В. Маклаков писал, что месяц, проведенный тогда в Париже, считает счастливейшим в своей жизни.

Начало пути

Родился Василий Маклаков 10 мая 1869 года в Москве. Отец был известнейшим практикующим врачом-офтальмологом, мать — Елизавета Васильевна, урожденная Чередеева происходила из дворянского рода. Семья была большой и дружной. Кроме сестер Марии и Ольги, Василий воспитывался вместе с братьями Николаем (возглавлял министерство внутренних дел в 1912–1915 гг.) и Алексеем (пошел по стопам отца).

Образование давалось молодому Маклакову легко, но получал он его сложно и с большими проблемами. Золотую медаль в 5-й Московской гимназии он не получил из-за претензий к поведению. Через год после поступления в Московский университет за участие в студенческих волнениях он был отчислен с физико-математического факультета. «За неблагонадежность», как гласила официальная формулировка. Понятно, что все время так продолжаться не могло, а потому пришлось принимать меры. И в 1896 году Маклаков сдает экстерном кандидатский экзамен по юридическому факультету. То было время адвокатов! Появившийся на них спрос не поспевал за предложением и, благодаря бессословности суда, предусмотренной реформой, быстро сделал эту профессию одной из самых престижных в России. В начале XX века просвещенное общество вручало адвокатам души, как сегодня непросвещенное — поп-звездам и футболистам, на блюдечке с голубой каемочкой. Лучшие адвокатские речи печатались в крупнейших газетах и журналах, а их портреты в тогдашних СМИ были вполне конкурентноспособны с сегодняшними президентскими.

Адвокатская слава

Адвокатскую практику Василий Маклаков проходил у знаменитого Плевако. «Выборгский процесс» 1907 года — суд над бывшими депутатами Государственной Думы, подписавшими выборгское воззвание — был не первым делом Маклакова, но первым, после которого его имя продлило перечень ведущих российских адвокатов на одну фамилию. Его речь появилась во всех петербургских газетах. Когда зал вместе с подсудимыми стоя аплодировал ей, растерявшийся председатель суда убежал в судейскую комнату, забыв даже закрыть заседание. Вспотевший прокурор потребовал ответного слова, хоть речь Маклакова по регламенту была последней.

Впоследствии Маклаков вступил в московский кружок молодых адвокатов, который организовывал бесплатные юридические консультации для неимущего населения, бесплатные защиты на политических процессах. К примеру, молодой адвокат защищал обвиняемых по делам о забастовке на фабрике «Гусь» (дело было прекращено, а обвиняемые освобождены), о беспорядках на фабрике Викулы Морозова в Москве (обвинение было переквалифицировано на более мягкое). В 1906 Василий Алексеевич представлял интересы либерального дворянского деятеля М. А. Стаховича, обвинившего в клевете редактора монархического журнала «Гражданин» князя В. П. Мещерского.

Однако, подлинная — и всемирная — адвокатская слава пришла к нему после, наверное, самого громкого процесса начала XX века в России — дела Бейлиса в Киевском окружном суде, за которым, как за диковинным зверем в зоопарке, с любопытством наблюдало «все прогрессивное человечество». Впрочем, «прогрессивное человечество» оказалось вполне «на уровне» и быстро разобралось в российских реалиях и специфике, чему свидетельство — цитата из лондонской «Таймс» тех дней: «С каждым днем становится все очевиднее, что тут за формами закона и суда решается сражение громадного политического значения; здесь не дело Бейлиса; возможно, что это последний бой глубоко закоренелых реакционных сил Империи против всего прогрессивного, что есть в России».

Политические слабости

Василий Маклаков был депутатом II, III и IV Государственных Дум от партии кадетов, лучшим, по мнению многих, думским оратором. Сборник его речей в Думе вышел отдельной книгой, читать их — удовольствие для того, кто ценит логику, аргументацию, эрудицию. В думских дебатах он всегда старался убедить оппонентов аргументами, склонить их на свою сторону. Он пользовался огромной популярностью и у правых и у левых, со всеми был в хороших, ровных отношениях. Может быть, благодаря своему адвокатскому опыту, он обладал редким среди политиков даром «внепартийного» зрения. После февральской революции Маклаков отказывается от министерского портфеля и просит Милюкова — министра иностранных дел временного правительства и своего «шефа» по партии — назначить его послом во Францию.

На 8 ноября 1917 года было назначено вручение верительных грамот. Так он стал послом несуществующего правительства несуществующей страны. Впрочем, в этом же месяце был уволен с должности новым «наркоминдел» Троцким, но остался в своей любимой Франции уже навсегда. Он даже жить остался в посольском особняке — дипломатических отношений между Францией и Советской Россией не было еще семь лет и помещения все равно пустовали. В 1924 году Франция признала Советы и Маклакова «выселил» новый посол СССР Леонид Красин, которому когда-то, во времена его революционной молодости, Василий Алексеевич оказывал профессиональные адвокатские услуги при одном из его арестов.

Во время немецкой оккупации 71-летний Маклаков вместе с еще несколькими русскими эмигрантами вел антинацистскую пропаганду, за что угодил в тюрьму. Через два с половиной месяца его отпустили «за отсутствием улик». После победы Советского Союза в войне, 12 февраля 1945 года Маклаков и еще несколько заметных деятелей русской эмиграции нанесли визит советскому послу во Франции, чекисту Богомолову. Газета «Новое русское слово» 7 марта 1945 года сообщала: «После речей и обмена мнений членам делегации был предложен завтрак «а ля фуршет». Первый тост провозгласил Богомолов: «За доблестную Красную Армию и ее вождя маршала Сталина!». С ответным словом, алаверды, выступил Маклаков. Он сказал: «Я испытываю чувства глубокого волнения и радости, что дожил до дня, когда я, бывший русский посол, могу здесь, в здании русского посольства, приветствовать представителя моей Родины и принять участие в ее борьбе с врагами-захватчиками». Это была, что называется, минутная слабость. Впоследствии он не раз и устно и письменно сожалел о ней. Эйфория быстро прошла — логика и здравый смысл всегда считались главными козырями адвоката Маклакова.

Он прожил еще 12 лет и умер в Цюрихе в 1957-м году в возрасте 88 лет.

Инфосправка

«Дело Бейлиса». Брат против брата

Одно из самых знаменитых дел адвоката Маклакова — «дело Бейлиса». Этот судебный процесс по обвинению еврея Менахема Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского привлек внимание мировой общественности. Процесс состоялся в Киеве 25 сентября–28 октября 1913 года и сопровождался, с одной стороны, активной антисемитской кампанией, а с другой — общественными протестами всероссийского и мирового масштаба.

Реакционные силы собрали под свои знамена то, что могли собрать, а именно — весь чиновный консервативный цвет страны во главе с министром юстиции Щегловитовым и министром внутренних дел Николаем Маклаковым! Так два брата оказались в этой битве друг против друга, лицом к лицу, стенка на стенку. Представлять правительство в таком важном деле Щегловитов местной прокуратуре не доверил — из столицы им был послан Государственный прокурор Виппер. Но главным козырем обвинения был состав присяжных — семь крестьян, три мещанина, два мелких чиновника, Владимир Короленко — знаменитый русский писатель и журналист. Примечательно, что параллельно в здании суда шли еще два уголовных процесса. В одном из них по мелкому делу в составе присяжных было два профессора и только двое крестьян.

Но и «прогрессивные» силы собрали достойную «сборную». Пять адвокатов защищали Менделя Бейлиса: Грузенберг, Карабчевский, Зарудный, Григорович-Барский, Маклаков. Американский писатель Морис Сэмюэль, долго изучавший дело Бейлиса, писал в книге «Кровавый навет»: «Беспристрастно говоря, самым выдающимся среди защитников был Василий Алексеевич Маклаков; он был родным братом Николая Маклакова — царского министра внутренних дел, лишенного каких-либо принципов, антисемита, работавшего рука в руку с Щегловитовым. Он не играл особой роли на бейлисовском процессе до самых последних дней, но тут, в заключительной своей речи, он затмил всех своих коллег. Будучи необыкновенно умным человеком, он полностью угадал, на каком, доступном для их понимания языке нужно обращаться к простым, необразованным людям». Именно речь Василия Маклакова 25-го октября 1913 года смогла переломить настроение этих темных людей. На главный вопрос суда: «Виновен ли Бейлис?», их ответы разделились поровну — 6:6, что по действовавшему законодательству означало недостаточность улик.