Какими были адвокаты в XIX веке?

Как известно, дореволюционная адвокатура имела в своих рядах много известных судебных ораторов, которые были не только популярными защитниками, успешно выступающими в уголовных процессах, но и крупными учеными-юристами, писателями, критиками, видными общественными деятелями либерального направления.

Следует отметить, что «великие» по-разному готовились к своему главному выступлению в суде. Плевако в следственные тома практически не углублялся. Его устами руководило вдохновение, но, по воспоминаниям Маклакова, речи все же писал. Делал он это в суде на клочках бумаги, склеивал их в длинные свитки, нередко бросал на пол и тут же принимался за новый вариант. Но когда произносил речь, она совершенно не совпадала с написанным текстом. Очевидно, доверяя бумаге ход своих мыслей, Плевако подхлестывал вдохновение. Своеобразно готовился к речам Андреевский. Он часами просиживал над раскрытыми томами дела, но ничего не записывал. Речь у него складывалась в голове. В суде делал лишь какие-то пометки на листочках бумаги или на манжетах своей всегда накрахмаленной сорочки. Иногда это были не слова, а какие-то каббалистические знаки.

Несколько таинственной выглядела подготовка к речи у князя Урусова. На листе бумаги он рисовал большой круг, а в нем по спирали круги поменьше. В кругах – какие-то одному ему понятные записи. Это был зашифрованный план выступления в суде. Речь представляла собой раскручивание нарисованной спирали от центра к внешнему пределу круга. Совершенно не готовился к речам Александр Пассовер. Обладая, как Арсеньев и Грузенберг, феноменальной памятью, он исключительно на нее и полагался. Пассовер приходил в суд без портфеля и без блокнота. Под рукой не имел даже листка бумаги и ручки. Говорил же связно, четко, детали дела раскладывал по полочкам без какой-либо путаницы в уликах и аргументации.

Ничто человеческое...

Корифеи судебной защиты были простыми смертными и не были лишены собственных странностей или привычек. Наиболее загадочным, нелогичным образом вел себя самый «логичный» адвокат – Пассовер. Зимой и летом ходил налегке, при этом, однако, почти никогда не снимая любимых замшевых перчаток. Вероятно, его преследовала боязнь заразиться микробами. Он был замкнут. Никого не критиковал и никому не давал оценок. Не любил фотографироваться. Обожал театр, но всегда ездил смотреть только одну оперу – «Евгений Онегин». Выдающимися литераторами, критиками и публицистами проявили себя Спасович и Арсеньев. Спасович оставил после себя 10-томное собрание сочинений, а Арсеньев – словарь Брокгауза и Ефрона, который редактировал в течение 11 лет; он первым и единственном из русских адвокатов был принят в Академию наук по разряду изящной словесности. Ряд адвокатов составляли в корпорации своеобразную поэтическую секцию. Пальма первенства принадлежала Андреевскому. Огромной популярностью среди молодежи пользовались стихи Боровиковского, после Некрасова он был вторым поэтом по значимости в «Отечественных записках». Прекрасные стихи писали Николай Карабчевский, Александр Языков, Лев Куперник.

Выдающиеся адвокаты были заядлыми музыкантами, театралами. Свои домашние театры в Москве держали Плевако и Урусов, в Петербурге – Карабчевский, в Киеве –Куперник. Дмитрию Стасову принадлежит авторство устава первой в России консерватории – Петербургской. Пристрастием многих адвокатов было собирание книг. Особенно увлеченным библиофилом слыл Александр Гольденвейзер. За одной-единственной книгой он специально отправился пароходом в Америку.

Не адвокатурой единой

Кроме адвокатуры, многие виднейшие представители сословия присяжных поверенных оставили заметный след в истории государства и общества. Самого большого успеха в государственных делах добились Александр Керенский (после 300-летнего правления династии Романовых встал во главе России) и Сергей Муромцев (в 1906 г. возглавил первую Государственную Думу). Помимо них головокружительную карьеру на политическом поприще сделало целое созвездие адвокатов. Павел Переверзев, Александр Зарудный, Павел Малянтович в 1917 г. поочередно становились министрами юстиции и генерал-губернаторами России. Последнему должность стоила жизни. Как генпрокурор он подписал приказ об аресте Ленина за июльские события 1917 г. в Петрограде. В 1937 г. Малянтович был арестован и в 1940-м расстрелян по приговору Военной коллегии.