Судья Валентина Новик: «Создается впечатление, что многие прокуроры до сих пор думают, что работают во времена действия УПК 1960 года»

Беседовал
Вячеслав Хрипун,
«Судебно-юридическая газета»

В июне настоящий скандал вызвали решения коллегии судей Святошинского райсуда столицы об изменении меры пресечения 4 лицам, обвиняемым в совершении тяжких и особо тяжких преступлений. Речь идет о членах так называемой «банды гастролеров», совершивших в 2017 г. ряд резонансных разбойных нападений на киевских предпринимателей. Это Вано Джологуа, Александр Алпенидзе, Георгий Колбай и Дато Тутисани. Определения коллегии судей Святошинского райсуда Киева от 21 мая и 15 июня 2018 г. позволили трем из них выйти на свободу под залоги в 158 580 тыс. грн. и 211 440 тыс. грн соответственно.

В Национальной полиции и прокуратуре Киева крайне болезненно отреагировали на решения суда, заявив, что они ничем не обоснованы и не мотивированы. В Святошинском суде с такими претензиями не согласились и обвинили полицию и прокуратуру в распространении недостоверной информации. Председательствующая по делу банды судья Валентина Новик рассказала «Судебно-юридической газете», почему коллегия приняла решение изменить обвиняемым меру пресечения и почему претензии прокуратуры к суду являются необоснованными.

Рядовое дело, ставшее громким

Уголовное дело по обвинению 4 лиц в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений поступило в Святошинский районный суд Киева 1 марта 2018 г. По национальности все обвиняемые являются грузинами. Трое из них — граждане Грузии, а один — Украины. Им предъявлены обвинения в совершении преступлений, предусмотренных ст. 185 (кража), 187 (разбой), 257 (бандитизм), 263 (незаконное обращение с оружием) и 309 (незаконное приобретение и хранение наркотиков без цели сбыта) Уголовного кодекса. 3 марта коллегия судей в составе Валентины Новик (председательствующая), Ивана Бандуры и Людмилы Косик провела подготовительное заседание.

— Начальник столичного управления Национальной полиции Андрей Крищенко 20 июня достаточно эмоционально отреагировал на определения коллегии судей Святошинского райсуда от 21 мая и 15 июня, обвинив судей чуть ли не в сговоре с обвиняемыми в бандитизме. Через 2 дня резко высказалась и прокуратура Киева. В чем же особенность данного дела?

— Для Святошинского районного суда это самое обычное, рядовое дело. Назвать его каким-то выдающимся не могу, ведь у судей нашего суда есть на рассмотрении значительно более сложные и резонансные дела. Тем не менее, решения суда вызвали шквал эмоций не только у правоохранительных органов, но и в СМИ и у общественности. Всем хотелось бы понять, чем руководствовался суд, изменив обвиняемым меру пресечения на залог.

Согласно ст. 331 Уголовного процессуального кодекса, каждые 2 месяца суд обязан ставить на рассмотрение вопрос о целесообразности содержания обвиняемого под стражей. В случае с данным делом в судебном заседании 15 июня суд и стороны согласовали дату следующего судебного заседания — 18 июля. Согласование дат последующих заседаний является обычной практикой. Однако выяснилось, что на следующий день после запланированного заседания, в четверг 19 июля истекал 2-месячный срок содержания под стражей для двоих ранее судимых обвиняемых.

Надо учитывать, что по четвергам в Святошинском райсуде рассматривается известное дело о массовом убийстве 20 февраля 2014 г. протестующих во время событий Майдана. Я в этом процессе участвую как запасная судья. На дни, когда это дело рассматривается, слушание других дел, где обвиняемые содержатся под стражей, не назначается, и доставка конвойной службой других подсудимых, за исключением обвиняемых по делу об убийствах на Майдане, не проводится.

Прокуратура забыла о ходатайствах

— Получается, что дата следующего заседания суда и истечение сроков содержания под стражей практически совпадали?

— Совершенно верно. А нередки случаи, что когда у подозреваемых или обвиняемых подходит к концу 2-месячный срок содержания под стражей, прямо накануне истечения этого срока адвокаты, а иногда и прокуроры прибегают к процессуальным «диверсиям» — внезапно начинают болеть, уезжать в командировки, просить перенести ранее запланированное заседания и т. д.

Практика судов такова, что вопросы продления срока содержания под стражей на последний день его действия практически никогда не откладываются. Поэтому 15 июня я спросила у прокурора (Евгения Бебы — прим. авт.), будут ли у него ходатайства по вопросу продления обвиняемым меры пресечения. Прокурор ответил, что если 18 июля заседание суда не состоится, он подготовит соответствующее ходатайство. Я обратила его внимание, что нельзя точно сказать, состоится заседание 18 июля или нет, а срок содержания обвиняемых под стражей истекает на следующий день. На это прокурор заявил, что в таком случае целесообразно рассмотреть вопрос о продлении срока содержания под стражей сейчас, и сообщил, что риски в отношении обвиняемых не изменились по сравнению с прошлыми месяцами. Но на какой срок нужно продлить содержание под стражей, какие существуют риски, препятствующие избранию альтернативной меры пресечения, как они конкретно изменились по сравнению с прошлыми месяцами, прокурор уточнять не стал. Ни письменно, ни устно.

— Значит, можно говорить о недоработке представителя обвинения?

— Согласно ст. 199 УПК, каждый раз при продлении меры пресечения в виде содержания под стражей прокурор обязан подавать суду соответствующее ходатайство с обоснованием рисков. Есть на этот счет и решение Конституционного Суда Украины №1-р/2017 от 23.11.2017, согласно которому суд не может продлевать меру пресечения автоматически, без заранее подготовленного ходатайства прокурора.

Кроме того, есть решения ЕСПЧ, в которых указывается, что обвинение должно не только указать наличие рисков, но и обосновать их. Это, например, решение ЕСПЧ «Харченко против Украины» (2011 г.). В нем говорится, что органы следствия часто обосновывают продление срока пребывания под стражей одинаковыми обстоятельствами в течение всего периода заключения, чего быть не должно. Об этом же ЕСПЧ указал и в решении «Игнатов против Украины» (2016 г.). Но никаких ходатайств от прокурора по этому поводу не последовало ни в мае, ни в июне, кроме общих фраз, что «риски остались прежние».

— Я ознакомился с прошлыми решениями суда о продлении меры пресечения этим обвиняемым. Дважды, 3 марта и 16 апреля ходатайства защиты об изменении меры пресечения отклонялись судом по причине наличия реальных рисков, что подсудимые могут скрыться или оказывать давление на потерпевших. То есть весной суд еще соглашался с доводами прокуратуры.

— С самого начала судебного процесса, в марте и апреле были письменные ходатайства прокуроров (это были прокуроры Игорь Власов и Анна Перебойчук — прим авт.) о продлении меры пресечения обвиняемым с обоснованием рисков. Они все есть в материалах дела. Но потом в процессе сменился прокурор (новым представителем обвинения стал Е. Беба — прим авт.). В мае и июне он почему-то перестал подавать письменные ходатайства о продлении срока содержания под стражей, ограничиваясь устными заявлениями, что риски остались те же, которые изложены в предыдущих письменных ходатайствах, поданных другими прокурорами.

Когда 21 мая суд определил альтернативную меру пресечения в виде залога для двоих ранее не судимых обвиняемых, коллегия судей полагала, что к моменту продления меры пресечения двум остальным фигурантам уголовного производства прокурор подготовит обоснованное ходатайство с указанием рисков, которые делают невозможным изменение им меры пресечения. Но этого снова не произошло. А 15 июня дошло до того, что представитель одного из потерпевших в судебном заседании начал вместо прокурора перечислять риски, о которых тот не сообщил.

— Если недоработала прокуратура, значит, хорошо подготовилась защита?

— Сторона защиты действительно хорошо подготовилась к заседаниям. В письменных ходатайствах адвокаты предложили установить залог в размере 200 тыс. грн, а также приобщили документы, из которых следовало, что у обвиняемых появилась возможность проживать в Киеве, с указанием конкретных адресов. Также суду были предоставлены медицинские справки о наличии у них тех или иных болезней, делающих затруднительным их пребывание в СИЗО. Были приобщены и ответы на адвокатские запросы из самого СИЗО, из которых следовало, что лечить указанные болезни у медиков СИЗО нет возможности. Прокурор и в этом случае ограничился только устным возражением, опять же, без конкретики.

Нюансы мотивировки

— Решение коллегии судей критиковалось прокуратурой и СМИ за отсутствие четкой и понятной мотивировки постановленных определений.

— Считаю, что определения суда от 21 мая и 15 июня полностью соответствуют нормам УПК, правовой позиции КСУ от 23 ноября 2017 г., согласно которой суд не может продлевать меру пресечения без заранее подготовленного ходатайства прокурора, и решению ЕСПЧ в деле «Пронина против Украины» (2006 г.), которое касалось в т. ч. полноты изучения судом аргументов сторон. В текстах определений указано, с чем согласилась коллегия судей, а с чем нет.

— Полиция и прокуратура намекают, что теперь обвиняемые могут скрыться от следствия.

— Правоохранительные органы должны принять меры, чтобы этого не произошло. Кстати, паспорта подсудимых находятся в материалах дела, их суд обвиняемым не возвращал. Что касается самих обвиняемых, то они пока исправно ходят в судебные заседания. Сейчас в процессе мы исследуем письменные доказательства по делу. Исследовано уже 4 тома.

Эмоции и реалии

— Как Вы отреагировали на заявления полиции, прокуратуры и публикации в СМИ по поводу необоснованности решения коллегии судей Святошинского суда?

— Мне не понравилась реакция СМИ, которые в этой истории сразу же установили виноватого в лице суда и сделали оценки, не соответствующие реальному положению дел. Что касается эмоций начальника столичной полиции А. Крищенко, то могу предположить, что ему доложили неверную информацию об истинных причинах решений суда. Если говорить о прокуратуре Киева, то если решения суда показались ей непонятными, ее представители могли обратиться в суд и получить разъяснения.

В целом создается впечатление, что многие прокуроры до сих пор думают, что работают во времена действия УПК 1960 г., когда можно было направить в суд тома дела и пачки документов, и пусть суд сам разбирается, что со всем этим делать. По старому УПК прокуратуре, конечно, легче было работать, а сейчас, по УПК 2012 г., как в случае с продлением сроков содержания под стражей, каждые 2 месяца нужно готовить обоснованные ходатайства, с чем, судя по всему, возникают проблемы.

Бывают случаи, когда по уголовным производствам с обвиняемыми в особо тяжких преступлениях прокуратура почему-то вообще не подает ходатайств о продлении меры пресечения. Ни устно, ни в письменном виде. Это не говоря уже о случаях, когда доказательства в уголовных производствах собраны с явными процессуальными нарушениями, т. е. когда следственные действия совершались без присутствия понятых, адвокатов и т. д. И тишина, никто не делает громких заявлений.