Сергей Андреевский: адвокат с душой поэта

АНДРЕЕВСКИЙ Сергей Аркадьевич
(1847–1918) – русский адвокат, криминалист. С 1869 г. – судебный деятель. В 1878 г. отказался выступить
обвинителем по делу В. И. Засулич,
за что был уволен в отставку. С 80-х гг.
стал писателем, выступающим как
поэт-лирик и критик-эстет.

С.А. Андреевский родился 29 декабря 1847 года в селе Александровка, близ Луганска в богатой дворянской семье. Его отец, Аркадий Степанович, был родным братом известного врача, генерал штаб-доктора Кавказа Эраста Андреевского, а по материнской линии приходился родственником знаменитому берлинскому окулисту А. Грефе. Он женился на В.Н. Гер-севановой, представительнице старинной и родовитой фамилии. От этого брака у супругов родились пятеро детей: четыре сына, в их числе близнецы Михаил и Сергей, и дочь. Случилось так, что отец близнецов Миши и Сережи в это же время переезжал на службу из Тифлиса в Петрозаводск. Не решившись взять с собой в дальнюю дорогу двух младенцев, одного из них, Сережу, оставили на попечение тетки по материнской линии, проживавшей в Луганске. Но вскоре он оказался на воспитании у своей прабабушки, Надежды Васильевны, и проживал до восьмилетнего возраста в ее имении Веселая Гора недалеко от Луганска. Когда в 1855 году Аркадий Степанович получил должность председателя Екатеринославской казенной палаты, то он взял Сергея домой и отдал учиться в местную гимназию.
Гимназический курс Сергей Андреевский окончил блестяще, получив золотую медаль. Братья-близнецы в сентябре 1865 года одновременно поступили в Харьковский университет: Сергей – на юридический факультет, а Михаил – на математический. Сергей Аркадьевич, имея разносторонние способности, учился легко, хотя первое время не проявлял особого интереса к юридическим наукам. Он увлекался поэзией, романами. Когда в Харькове открылись новые судебные установления, то студенты юридического факультета, особенно восторженно приветствовавшие "эпоху великих реформ", стали чаще бывать на судебных заседаниях. Здесь Андреевский познакомился с молодым талантливым товарищем прокурора Харьковского окружного суда Анатолием Кони, который стал его подлинной путеводной звездой.

В феврале 1869 года Андреевский был определен кандидатом на судебные должности при прокуроре Харьковской судебной палаты, где служил до марта 1870 года. Он работал под непосредственным руководством А.Ф. Кони.

Личная жизнь

В студенческие годы Сергей Аркадьевич встретил девушку, ставшую вскоре спутницей всей его жизни. Однако его мать, аристократка по крови, женщина властная, решительно воспротивилась "неравному браку" сына с дочерью скромного провинциального отставного капитана. Отношения с родными стали натянутыми, на грани полного разрыва. Вот как сам Андреевский описывает события этих лет: "После долгих мытарств, через год по сдаче выпускного экзамена, получил, наконец, место по рекомендации Кони, который в то время был уже переведен в Петербург. Его депеша о том, что я "назначен", застала меня в одном из скитальческих приютов. Сердце мое трепетало от сознания какого-то большого выигрыша в моей жизни. Я поехал в Петербург, куда еще задолго перед тем переселилось семейство моей невесты, и женился. Моим шафером был Кони".
Впоследствии матери Андреевского все же пришлось примириться с женитьбой сына. Она часто гостила у него в семье, где воспитывались две девочки, ее внучки. Что же касается жены Сергея Аркадьевича, то М.Ю. Андреевская стала, по словам Кони, "сотрудницей его жизни и в тягостные минуты последней умела бодро проявить трогательную доброту своего сердца и живость своей натуры, милую оригинальность и юмор своего слова – и до 60 лет сохранила изящество и нежность своего внешнего облика". Она скончалась незадолго до революции 1917 года, после тяжелой болезни.

Прокурорские будни
По рекомендации Кони Сергей Аркадьевич получает место судебного следователя в городе Карачев Орловской губернии. Но здесь он пробыл немногим более трех месяцев. Все тот же Кони, назначенный прокурором Казанского окружного суда, "перетащил" его к себе в качестве заместителя, а через год потянул за собой и в Петербург, где Анатолий Федорович занял должность прокурора окружного суда, а Сергей Аркадьевич вновь стал его товарищем.

О начальном периоде своего прокурорства С.А. Андреевский рассказывал: "Вначале, когда я был еще в прокурорском надзоре, я чувствовал себя очень странно. Часто отказывался от обвинений. Обвинял с таким беспристрастием, что защитнику ничего не оставалось говорить. А между тем у меня получалось наибольшее количество обвинений". Наверное, его прокурорская карьера и дальше продолжалась бы весьма успешно. Он пользовался репутацией сильного обвинителя. Его яркие неординарные речи, сдержанные по форме, почти всегда достигали цели, хотя в них не было никаких натяжек обвинительного характера. Даже для известных присяжных поверенных он был очень опасным противником. Многие прочили ему неплохую прокурорскую карьеру. И, наверное, она бы состоялась, если бы не твердые убеждения Андреевского.
В начале 1878 года прокурор С.-Петербургской судебной палаты А.А. Лопухин, готовя процесс по делу В. Засулич, особое внимание уделил подбору государственного обвинителя. С согласия министра юстиции графа К.И. Палена, он вначале предложил выступить товарищу прокурора окружного суда В.И. Жуковскому, но тот отказался, ссылаясь на то, что участие в этом процессе, который без сомнения был политическим, может повредить его брату-эмигранту. Тогда такая же "честь" была оказана Андреевскому, который также счел необходимым отказаться от предложения (см. рубрику "Из архива") . После того как дело Засулич было с треском проиграно обвинением, Жуковский за отказ был переведен товарищем прокурора в Пензу, а Андреевский – уволен от должности. В связи с этим А.Ф. Кони написал Андреевскому теплое письмо: "Милый Сергей Аркадьевич, не унывайте и не падайте духом. Я твердо убежден, что Ваше положение скоро определится и будет блистательно. Оно Вам даст свободу и обеспечение – даст Вам отсутствие сознания обидной подчиненности всяким ничтожным личностям".

Адвокат с задатками психоаналитика
Анатолий Федорович поддержал Андреевского не только словами. Он помог ему устроиться юрисконсультом в Международный банк. Эта работа, хотя и была не по душе бывшему прокурору, но давала устойчивое жалованье, что было немаловажно. В том же году Сергей Аркадьевич вступил в сословие присяжных поверенных округа Санкт-Петербургской судебной палаты. О первых шагах на адвокатском поприще Андреевский говорил так: "Я дебютировал как защитник в деле Зайцева. После него стенографы стали приходить на каждую мою защиту. Газетчики заказывали им мои речи, потому что они по своей удобочитаемости нравились публике".
Дело Зайцева, о котором поведал Андреевский, в свое время наделало много шума в столице. Молодой парень, недавно приехавший из деревни, с особой жестокостью, топором, убил из-за денег хозяина меняльной лавки. Будучи арестованным, он во всем признался. Андреевский построил свою защиту очень оригинально, акцентировав свое внимание на том, что подобное действие (убийство днем, на глазах у прохожих) является не более чем глупостью, "слепотой возбуждения". Суд поставил на разрешение присяжных два вопроса – один о предумышленном убийстве с корыстной целью, а другой – об убийстве без заранее обдуманного намерения, посредством случайно взятого топора. На первый вопрос присяжные ответили отрицательно, а на второй – "да, виновен, но заслуживает снисхождения". Суд приговорил Зайцева к каторжным работам на восемь лет. Таким образом Андреевский добился снисхождения для своего подзащитного в, казалось, бы совершенно "безнадежном" деле.
Пророчество А.Ф. Кони начало сбываться быстро. Андреевский прочно вошел в плеяду выдающихся адвокатов России. Он выступал защитником во многих "громких" процессах. Его называли мастером психологической защиты. Он широко вносил в защитительные речи литературно-художественные приемы, умело пользовался красивыми и точными сравнениями.

Из архива. Об отказе быть обвинителем по делу В. Засулич

Из письма Андреевского С.А. министру юстиции И.Г. Щегловитову от 14 сентября 1914 г.:
"Мне, как самому младшему среди прокуратуры, и в голову не приходило, чтобы с предложением обвинять Веру Засулич на суде могли обратиться ко мне. Да и помимо того, – весьма чуткий к окружающей политической ат-мосфере,– я был твердо убежден, что из суда присяжных Вера Засулич всегда выйдет оправданною. Однако же как-то утром, когда я совершенно безмятежный пришел на службу, меня тотчас же позвал Жуковский и (не то посмеиваясь, не то сострадая) торопливо заговорил: "Знаешь? Тебя ждет Лопухин. Он тебя решительно избрал обвинителем Веры Засулич. Конечно, ради приличия, он предложил эту обязанность и мне, как исправляющему должность прокурора, – но он мечтает именно о тебе". Бесконечно взволнованный, я пошел к Лопухину. Он встретил меня с "распростертыми объятиями" и сказал: "Когда я настаивал на передаче дела Засулич в суд присяжных, я имел в виду именно вас. Я часто слушал ваши речи и увлекался. Вы один сумеете своею искренностью спасти обвинение".

– Но, Александр Алексеевич, ведь ваше обращение ко мне – величайшее недоразумение! Конечно, Вера Засулич совершила преступление, и если вы, как мой начальник, предписали мне обвинять ее, то я не имел бы права ослушаться. Поэтому я прежде всего желал бы знать; беседуем ли мы с вами формально или по-человечески?

– Да что вы! Что вы! Конечно, вы можете говорить вполне откровенно.

– Тогда я вам скажу, что обвинять Веру Засулич я ни в коем случае не стану, и прежде всего потому, что кто бы ни обвинял ее, – присяжные ее оправдают.

– Каким образом? Почему?

– Потому, что Трепов совершил возмутительное превышение власти. Он выпорол "политического" Боголюбова во дворе тюрьмы и заставил всех арестантов из своих окон смотреть на эту порку... И все мы, представители юстиции, прекрасно знаем, что Трепову за это ничего не будет. Поймут это и присяжные. Так вот, они и подумают, каждый про себя: "Значит, при нынешних порядках, и нас можно пороть безнаказанно, если кому вздумается? Нет! Молодец Вера

Засулич! Спасибо ей!" И они ее всегда оправдают.

– Бог знает, что вы говорите!..

– Нет, Александр Алексеевич, мы совсем не понимаем друг друга. И верьте мне, что никакая речь не поможет.

Лопухин пожал плечами и сказал: "Ну, что же делать! Придется обратиться к товарищу прокурора Кесселю"...
Засулич была оправдана с таким треском и ревом, каких никогда не знали ни ранее, ни позднее стены судебного зала. Когда, после заседания, мы с Жуковским уселись на "им-перьяле конки" и поехали домой, он мне спокойно сказал: "Ну, брат, теперь нас с тобой прогонят со службы. Найдут, что если бы ты или я обвиняли, этого бы не случилось" .

Сам Андреевский называл адвокатов "говорящими писателями", а защиту в суде – "литературой на ходу". По политическим делам Андреевский выступал, но не столь часто, как, например, В.Д. Спасо-вич. По гражданским делам он выступал довольно редко, поскольку, по словам А. Кони, "сухие и строгие очертания гражданского права и узкие рамки процесса бывали ему не по душе". Гораздо чаще видели Андреевского в судебных заседаниях по уголовным делам. И здесь мало кто из адвокатов мог сравниться с ним. Выступая по тому или иному делу Андреевский почти не касался материалов судебного следствия, улики и доказательства в его речах часто уступали место личности подсудимого. Он останавливался на житейской обстановке, условиях, в которых рос и воспитывался подзащитный, на окружающей его среде, другими словами, предлагал присяжным заседателям не строить своего решения на доказанности преступления, а заглянуть в душу подсудимого. Часто это приносило успех.

Характерно в этом отношении его выступление по делу отставного подполковника И.И. Мироновича. Он был арестован и обвинялся в убийстве еврейской девочки Сарры Беккер, которая проживала вместе со своим отцом, служившим приказчиком, в квартире при конторе (так называемой кассе ссуд), принадлежавшей Мироновичу. По словам современников, это была самая блистательная речь Андреевского. Неудивительно, что, в конце концов, Миронович был оправдан, хотя вначале многие были уверены в негативном для последнего исходе дела.

В 1891 году С.А. Андреевский выпустил сборник своих защитительных речей. Только за 15 лет они выдержали пять изданий. Книга пользовалась исключительным успехом у читателей. Интересна ее оценка со стороны юристов. В.Д. Спасович заметил: "Эта книга анархическая. Она ведет к излишеству правосудия". А.Ф. Кони, одобряя речи с эстетической точки зрения, находил их неюридическими. На это Андреевский сказал: "Да простит мне мой знаменитый друг! При всем уважении к нему как к прокурору, судье, профессору, я думаю, что сам он гораздо более художник, моралист и литератор, нежели юрист".
Душа романтика

С.А. Андреевский прославился также как поэт, писатель и литературный критик. Его перу принадлежит немало поэм и стихотворений. Первый поэтический сборник вышел из печати в 1886 году (2-е издание – в 1898 году). В него вошли три поэмы: "На утре дней", "Мрак", "Обрученные", оригинальные стихи, а также переводы из Мюссе, Бодлера, Э. По и пр. Эпиграфом к нему он взял фразу из Эдгара По: "Красота – единственно законная область поэзии; меланхолия – наиболее законное из поэтических настроений". Постоянно появлялись его критические статьи, эссе и этюды о многих писателях и поэтах: Баратынском, Лермонтове, Некрасове, Тургеневе, Достоевском, Гаршине... Посмертно, в 1924 году, вышла его автобиографическая "Книга о смерти. (Мысли и воспоминания)".

О последних годах жизни С.А. Андреевского интересные воспоминания оставил Б.С. Утевский. Он писал: "Мне навсегда запомнилась его полная изящества внешность. Высокий и стройный, с седеющими густыми еще волосами, с задумчивыми спокойными глазами – он был красив... Мне пришлось повидать его и после Февральской, и после Октябрьской революции. Он не был восхищен Февральской революцией, не ходил на общие собрания адвокатов, а когда я спросил его, не предлагают ли ему какой-либо высокий пост, как некоторым другим адвокатам, он только брезгливо махнул рукой. Октябрьскую революцию он не мог понять. Но мысль об эмиграции не приходила ему в голову. Он не участвовал в саботаже советской власти адвокатурой, но не мог и найти в новых условиях применения своим способностям. Как поэт он был весь в прошлом. Как адвокат он оказался неприспособленным к новым требованиям. К тому же он был уже стар и немощен".

Умер С.А. Андреевский от тяжелого воспаления легких 9 ноября 1918 года в Петрограде.