Николай Карабчевский: адвокат ?от пяток до маковки?

Вся жизнь — игра, а люди в ней — актеры. И в этом сомнений нет. Николай Карабчевский стал неоспоримым тому доказательством, поскольку жил играючи, да и играл всю жизнь самозабвенно, талантливо. Какой фурор он производил в зале суда, какие овации приходилось ему срывать своими выступлениями. Сколько ролей он перепробовал, в скольких постановках участвовал до того, как найти истинное призвание. Да и с подмостков юриспруденции Николай Платонович сошел непревзойденным судебным оратором, «адвокатом от пяток до маковки».
Выбор жанра
Сын потомственной украинской помещицы Любови Петровны Богданович и дворянина, полковника, командира уланского полка Платона Михайловича Карапчи появился на свет 30 ноября 1851 года. Рано потеряв отца, маленький Николай до 12 лет был под присмотром гувернантки-француженки и бонны-англичанки. Они же и дали будущему адвокату начальное образование. В 1863 году мальчик был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком». Спустя шесть лет талантливый от Бога Николай Платонович окончил ее с серебряной медалью. Такие достижения в учебе открывали перед юношей двери многих факультетов. Справедливости ради стоит отметить, что адвокатской и вообще юридической деятельностью Карабчевский не грезил. Свидетельством чему и стал его выбор естественного факультета Петербургского университета.
Однако молодому Карабчевскому, любознательному и активному по природе, было интересно все новое и непознанное. Потому юноша не ограничивался лекциями преподавателей естественного факультета. Еще на первом курсе Карабчевский подумывал перейти в Медико-хирургическую академию, но неизгладимое впечатление от анатомического театра этому препятствовало. Да и увлечения Николая Платоновича вскоре кардинально изменились. Немалое впечатление на него произвели лекции юристов П.Г. Редкина, И.Е. Андриевского, Н.С. Таганцева. Потому со второго курса он перешел на юридический факультет университета.
Выбирая свою роль в жизни, Карабчевский успел наделать немало ошибок. Одна из них, по сути, стала судьбоносной. Еще на первом курсе, вспыльчивый и горячий Николай Платонович принял участие в студенческих «беспорядках» и за то понес, казалось бы, наказание в полной мере — отбыл трехнедельный арест. Каково же было его удивление, когда в 1874 году, блестящему выпускнику юридического факультета столичного университета Карабчевскому откликнулся давно забытый проступок: перед ним была закрыта государственная, чиновничья карьера юриста. Николай Платонович как участник студенческих «беспорядков» был лишен удостоверения о благонадежности. Жестокий урок судьбы хорошо запомнился будущему адвокату — впоследствии ко всем своим ролям он готовился заблаговременно, тщательно и скрупулезно.
Вследствие столь неблагоприятного для себя поворота событий, Карабчевский решил сменить жизненное амплуа. Отныне его роль — начинающий писатель. Сочинив и отправив в «Отечественные записки» драму на пять актов «Жертва брака», он больше месяца каждый понедельник ходил в редакцию «высокоуважаемого» журнала за ответом. В итоге рукопись за ненадобностью была возвращена автору. Такой поворот событий подействовал на Николая Платоновича, как ушат холодной воды. Не мудрено, что с писательской карьерой он решил покончить раз и навсегда (к счастью, надо заметить, это ему не удалось). И, кроме того, как опробоваться на роль помощника присяжного поверенного, Карабчевскому ничего не оставалось.
Амплуа правозащитника
Подающим виды начинающим молодым адвокатом 26-летний Карабчевский предстал на деле «193-х». И пускай он пока еще помощник присяжного поверенного, но то, что он выступал на одной сцене с классиками судебного красноречия и политической защиты В.Д. Спасовичем, П.А. Александровым, Д.В. Стасовым, Е.И. Утиным, А.Я. Пассовером, дало возможность во всеуслышание заявить о себе. Надо отметить, роль правозащитника была к лицу Николаю Карабчевскому. В нем почти идеально сочетались самые выигрышные для адвоката качества. Высокий, красивый, статный, импозантный, «с внешностью римского патриция», Карабчевский отличался правовой эрудицией, даром слова и логического мышления, силой характера, темпераментом бойца.
Глубоко прочувствовав амплуа защитника, Карабчевский чуть ли не первым осознал, что не следует полагаться на эффект защитительной речи, ибо мнение суда слагается еще до начала прений сторон. Потому и допрашивал свидетелей он как никто другой, выявляя так свой взгляд на спорные пункты дела. Николай Платонович быстро завоевал популярность, как один из видных защитников по уголовным делам. Карабчевский безупречно владел искусством судебной речи. И, памятуя о жизненном уроке, старался обстоятельно, тщательно разбираться в юридической стороне дела. Показательно охарактеризовал мастерство Карабчевского писатель А. Куприн. Его речь на процессе О’Биенн-де-Ласси, доктора Панченко, Бутурлина и др. он назвал «блиставшей актерским пафосом, совершенно скомкавшим речь прокурора Струве, замечательно дельной и глубоко разработанной, но длинной и сухой…».
Николаю Платоновичу роль адвоката пришлась по вкусу. Свидетельством тому служит его активная деятельность практически во всех нашумевших процессах своего времени. Карабчевскому, как никому другому, удавалось сменить гнев присяжных на милость. Он добился оправдания почти безнадежно уличенной в убийстве Ольги Палем, спас от смертной казни братьев Скитских, предрешил оправдательные приговоры по Мултанскому делу и делу Бейлиса. Чего уж там таить, не без воздействия искусной защиты Карабчевского осужденному Г.А. Гершуни (убийце царского сатрапа В.К. Плеве) царь заменил виселицу каторгой. 
Роли второго плана
Николай Карабчевский как личность ненасытная, всесторонне развитая, гиперактивная чувствовал себя неуютно в рамках одной определенной роли. Потому и неудивительно, что амплуа правозащитника его творческой натуре было маловато. Так, Карабчевский был в числе учредителей авторитетного еженедельника «Право» (1898-1918), а с 1902 по 1905 г. вместе с Ляховецким издавал еженедельник «Юрист» и сам часто выступал на его страницах по различным вопросам права. Писал статьи о французской адвокатуре и редактировал материалы английских судебных процессов.
Карабчевский слыл своим человеком и в мире искусств, известным поклонником и ценителем муз. Приняв во внимание разносторонность его интересов и дарований, даже современникам Николай Платонович «кажется невероятно многогранным». И хотя Карабчевский не стал профессиональным литератором, его творческое наследие включает в себя поэзию, художественную прозу и критику, переводы, судебные очерки и речи, публицистику, мемуары. Не был Карабчевский равнодушен и к Мельпомене. В молодые годы он не единожды лично участвовал вместе с К.А. Варламовым и А.И. Южным в любительских спектаклях. По всей видимости, сценическое перевоплощение давалось ему довольно легко, если учесть, что Карабчевский вместе с Далматовым были премьерами Александринского театра. Меценатствовал Николай Платонович с равным удовольствием и размахом. По субботам в его домашнем театре для репетиций и благотворительных концертов собиралась вся творческая элита Петербурга, ставил новаторские спектакли В.Э. Мейерхольд. Приглашение в дом подчеркивало степень популярности восходящего артиста и в результате ставало своего рода билетом в лучшую жизнь.
Судьбу Карабчевского можно было бы назвать счастливой, если бы не одно НО. Николай Платонович не принял Октябрьскую революцию, а потому остаток своих дней был вынужден доживать на чужбине. И все бы ничего, да вот с переездом в Италию он был снят с главной роли своей жизни — не произнес больше ни одной речи в защиту подсудимого. Буквально Карабчевский умер 6 ноября 1925 года в Риме, но на самом деле он не пережил событий октября 1917-го.
Жизнь подарила Николаю Платоновичу Карабчевскому много хороших ролей. И пускай главной была только одна — роль знаменитого адвоката, — но сыграл Карабчевский ее очень талантливо. А ведь роль была длиною в целую жизнь.
Александра Гутник,
специально для «Судебно-юридической газеты»

Неизвестные факты
Защитник убийц сам совершил убийство!
Принципиальность — юридическая и нравственная — всегда определяла позицию Карабчевского. По свидетельству его помощника, позднее видного юриста Б.С. Утевского, он был «крайне осторожен в выборе клиентов» и отказывался от участия в делах, юридически или нравственно несостоятельных, даже если ему сулили при этом большие гонорары. 
Впрочем, была в его защитительном искусстве и сугубо личная, совершенно уникальная особенность. Уже стареющий Карабчевский как-то, отвечая на вопрос Утевского, почему столь многоопытному адвокату «особенно удаются речи по делам об убийствах», рассказал то, о чем знали только его друзья (в частности. Андреевский). Оказывается, будучи студентом. Николай Платонович «в состоянии невменяемости» (как это признала экспертиза) убил любимую женщину, и потрясшие его тогда переживания, так или иначе, учитывал потом в защитительных речах. «Сколько я в своей душе покопался и до, и после убийства! — восклицал он. — Этого на сто защитительных речей хватит...»