Применение новелл УПК при обыске: следствие уже приспособилось

В конце прошлого года украинский парламент внес ряд важных изменений в Уголовный процессуальный кодекс. В частности, 16 ноября принят законопроект №7275 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты по обеспечению соблюдения прав участников уголовного судопроизводства и других лиц правоохранительными органами при осуществлении досудебного расследования», названный тогда премьер-министром законом «Маски-шоу стоп».

Чиновники торжественно заявляли, что документ создан для противодействия злоупотреблениям полномочиями со стороны правоохранительных органов в их отношениях с бизнесом, в том числе относительно безосновательного изъятия органами досудебного расследования компьютерной техники у субъектов хозяйствования, которое фактически парализуют работу бизнеса.

Согласно принятым изменениям и дополнениям в УПК, теперь вводится обязательная звуко- и видеофиксация не только судебного рассмотрения дела, но и любых процессуальных действий во время досудебного расследования, в первую очередь во время обысков (п.5 ст.27 УПК). При этом видеозапись должна быть неотъемлемым приложением к протоколу обыска. Действия и обстоятельства проведения обыска, которые не зафиксированы на видео, не могут быть внесены в протокол обыска и использованы в качестве доказательств в уголовном производстве (п.2 ст.104 УПК).

Подозреваемое лицо при проведении у него обысков может воспользоваться помощью адвоката. Сторона обвинения не сможет использовать как доказательства изъятые во время обыска документы, технику и другие материалы, если к этому следственному действию адвокат не был допущен (ч.3 п.3 ст.87 УПК).

Кроме того, сторона защиты может самостоятельно вести съемку во время обыска, однако не может разглашать сведения досудебного расследования без письменного разрешения следователя или прокурора. За разглашение таких данных предусматривается уголовная ответственность (ст.107, ст.222 УПК).

И долгожданное изменение — следствию запрещается временное изъятие электронных информационных систем или их частей, мобильных терминалов систем связи, если обеспечен беспрепятственный доступ к информации на данных носителях. Следователь или прокурор вместо изъятия осуществляет копирование информации. Исключения составляют лишь те случаи, когда необходимо провести экспертное исследование самого носителя информации, или если такие объекты непосредственно причастны к совершению уголовного преступления (п.2 ст.168 УПК).

В адвокатском сообществе сразу же отметили прогрессивность данных нововведений, однако призвали коллег преждевременно не расслабляться, пока действенность новелл не подтвердит достаточный практический опыт.

Ждать придется, очевидно, долго, ведь средний срок расследования уголовных экономических производств занимает два-три года, а вместе с судебными разбирательствами может растянуться и до шести лет, предполагают эксперты.

Мнение стороны защиты

Как считает практикующий адвокат Денис Овчаров, масок-шоу стало, действительно, меньше, но… Давить на бизнес органы следствия могут и без масок.

Что касается допуска стороны защиты на следственные действия, то видимых проблем, которые бы не решались, сейчас нет.

«Главное, чтобы адвокат имел договор с клиентом. Даже если такого документа на момент проведения обыска еще не существует, предприниматель, к которому нагрянуло следствие, может на видеокамеру или прямо на листе с текстом постановления следственного судьи, разрешающего обыск, написать свое требование о присутствии на обыске такого-то лица, представляющего его интересы», — отмечает практик.

Он также напомнил, что следователи абсолютно не заинтересованы в присутствии ненужного для них свидетеля, поэтому как создавали, так и будут создавать всевозможные искусственные препятствия для допуска стороны защиты к обыску. Они даже не изобретают чего-то изощренного — достаточно оцепления места обыска оперативными работниками и их простодушного бубнения, что, мол, запрещено кого-либо пропускать до окончания следственных действий.

Знатоки советуют коллегам проявлять на месте всевозможную активность, красноречие и настойчивость, но если убедить охрану не удается, то уверенно набирать «102», вызывать наряд полиции и фиксировать факт недопуска адвоката на следственное мероприятие.

Кроме того, изменения в УПК не обязывают следователя начинать следственные действия только после прибытия защитника.

«Никто и не ждет. Поэтому чем быстрее адвокат окажется на месте, тем больше смысла будет в его присутствии на обыске», — подчеркнул Денис Овчаров.

А бояться подследственной стороне есть чему. До сих пор, как рассказывают адвокаты, при обыске нередки случаи кражи имущества или денег, особенно в квартирах бизнесменов.

Надеяться на то, что обязательная видеосъемка обыска поможет снять эти вопросы, не стоит. Дело в том, что отсутствует детальная регламентация, как проводить видеосъемку. До сих пор непонятно, должны ли быть в кадре понятые, должна ли камера фиксировать факт изъятия и перечень имущества. А самое главное — в изменениях к УПК нет ни слова о непрерывности видеосъемки.

«В какой-то момент съемка останавливается, а когда опять включают камеру, то в кармане у подозреваемого вдруг обнаруживается пистолет «ТТ», — моделирует возможные варианты поведения недобросовестного следствия адвокат Евгений Солодко.

Адвокаты обратили также внимание на то, что случайных понятых на обысках уже не встретишь. Оперативники практически перестали привлекать к следственным действиям обычных людей с улицы или соседей подозреваемого.

«Такое впечатление, что все понятые у следствия — на зарплате. Их просто вызывают по телефону или привозят с собой», — поделился наблюдениями Евгений Солодко.

С другой стороны, отмечают адвокаты, подобная практика работы следствия с понятыми очень на руку стороне защиты. Часто подобные понятые впоследствии не являются в суд и не подтверждают своего участия в обыске. Судья, в итоге, не исследует полученные при обыске доказательства.

Любимая тема следствия

Опытные адвокаты настаивают, что никаким законодательным актом, никаким выдающимся образцом юридической мысли не обяжешь следователя изменить свое отношение к изъятию электронных носителей информации. Следствие продолжает оставаться главным бенефициаром изъятия техники на обысках в нашей стране.

«Неужели мы думаем, что благодаря измененному порядку временного изъятия имущества в статье 168 УПК и добровольно предоставленному доступу к информации в компьютерной технике, следствие ограничится исключительно копированием образа? На самом деле работники следствия говорят, что они с удовольствием занялись бы копированием, но подозревают, что важная информация была удалена с компьютера. У них не остается выбора, как отправить жесткий диск на экспертизу. Поэтому спасибо, что подозреваемый дал логин и пароль, им будет проще», — рассуждает Денис Овчаров.

Таким образом, по его мнению, новые изменения в ст. 168 УПК абсолютно не минимизируют изъятие электронных носителей информации и компьютерной техники. Особенно, если крупная фирма, и есть что забрать.

Как отметил председатель правления Интернет ассоциации Украины (ИнАУ) Александр Федиенко, изъятая техника на экспертизе остается годы из-за нехватки оборудования и специалистов, что приводит к техническому уничтожению площадок и необходимости переноса бизнесом своих электронных систем в другие страны.

«Некоторые клиенты, бывает, говорят: давай, я в чем-то сознаюсь, получу условный срок, но бизнес не пропадет», — добавляет Денис Овчаров.

Так в чем же мотивация следствия?

В юридическом сообществе, к сожалению, констатируют, что проведение обысков и изъятие имущества, в масках или без, продолжает оставаться любимым инструментом давления власти на бизнес, от чего она не откажется. Особенно если через 1,5 года выборы.

Смотрите также видеосюжет, как изменения в УПК могут парализовать работу суда.