Верховенство права — новый «старый» принцип гражданского судопроизводства: соотношение с законностью

Дмитрий Луспеник,
судья, секретарь Пленума Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел, к. ю. н., доцент кафедры гражданского процесса,
специально для «Судебно-юридической газеты»

Основополагающий принцип верховенства права признается одним из фундаментальных и незыблемых идеалов современных демократий, которого должны придерживаться все без исключения институты гражданского общества.

В действующем Гражданском процессуальном кодексе Украины, к сожалению, принцип верховенства права не нашел прямого закрепления, хотя в судебной практике судами гражданской юрисдикции он учитывался и применялся. При этом в ст. 8 Кодекса административного судопроизводства Украины, который вступил в силу с 1 сентября 2005 г., одновременно с ГПК Украины, отмечается, что суд при решении дел руководствуется принципом верховенства права, согласно которому, в частности, человек, его права и свободы признаются наивысшими ценностями и определяют содержание и направленность деятельности государства. Суд применяет принцип верховенства права с учетом судебной практики Европейского суда по правам человека.

Однако в проекте изменений в ГПК согласно проекту Закона Украины «О внесении изменений в Хозяйственный процессуальный кодекс Украины, Гражданский процессуальный кодекс Украины, Кодекс административного судопроизводства Украины и другие законодательные акты», зарегистрированного под №6232, принятого 20 июня 2017 г. Верховной Радой в первом чтении, в ч. 3 ст. 2 указано, что одной из основ (принципом) гражданского судопроизводства является верховенство права (наряду с законностью), а ч. 1 ст. 10 проекта изложена в следующей редакции: «Суд при рассмотрении дела руководствуется принципом верховенства права». Но, при подготовке законопроекта ко второму чтению принцип законности исключен из всех процессуальных кодексов из основных принципов судопроизводства.

Исключение принципа законности из перечня основных принципов судопроизводства при подготовке кодексов в парламенте ко второму чтению требует анализа.

В связи с этим, прежде всего, следует обратить внимание на то, что в ст. 129 Конституции Украины среди основных принципов судопроизводства ранее указывался принцип законности. Однако в ст. 129 Конституции с изменениями, внесенными Законом Украины №1401-VIII от 02.06.2016 «О внесении изменений в Конституцию Украины (относительно правосудия)», отмечается, что судья, осуществляя правосудие, является независимым и руководствуется верховенством права. При этом принцип законности среди основных принципов судопроизводства не указан, но указано, что законом могут быть определены также другие принципы судопроизводства. Кажется, отнесение законности к основным принципам судопроизводства в проектах всех процессуальных кодексов является положительным, хотя некоторые народные депутаты, ученые это положение законопроекта критикуют (например, Дмитрий Гудыма).

Правильность указанного подхода в законопроекте объясняется следующим.

Принцип верховенства права нашел свое закрепление и в международных документах. В частности, важность верховенства права отмечается в преамбуле Всеобщей декларации прав человека, где отмечается, что целью принятия этого документа является необходимость охраны прав человека верховенством права в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения.

Кроме того, верховенство права признается одним из основополагающих принципов европейского сообщества, который закреплен в ряде региональных актов. Так, в преамбуле Устава Совета Европы отмечается преданность правительств государств духовным и нравственным ценностям, которые являются общим достоянием их народов и подлинным источником свободы личности, политической свободы и верховенства права, принципам, которые являются основой каждой настоящей демократии.

В преамбуле ЕКПЧ отмечается, что правительства государств-членов Совета Европы, подписавшие данную Конвенцию, как правительства европейских государств, движимые единым стремлением и имеющие общее наследие политических традиций, идеалов, свободы и верховенства права, полны решимости сделать первые шаги для обеспечения коллективного осуществления определенных прав, провозглашенных во Всеобщей декларации прав человека.

В дальнейшем изложение содержательного наполнения принципа верховенства права предоставил ЕСПЧ, который при толковании отдельных конвенционных прав неоднократно обращался к верховенству права как основополагающему принципу, закрепленному в преамбуле ЕКПЧ. Наконец, значительную роль в утверждении верховенства права в европейском регионе сыграло закрепление его как принципа в преамбуле и ст. 2 договора о Европейском Союзе как универсальной ценности наряду с человеческим достоинством, свободой, демократией, равенством и уважением к правам человека.

Следует заметить, что большую роль в формировании и толковании концепта верховенства права играет его интерпретация двумя международными судебными учреждениями: ЕСПЧ и Европейским судом справедливости.

В своем решении №15-рп/2004 от 02.11.2004 Конституционный Суд Украины отметил, что верховенство права — это господство права в обществе. Оно требует от государства воплощения его в правотворческую и правоприменительную деятельность, в частности в законы, которые по своему содержанию должны быть проникнуты, прежде всего, идеями социальной справедливости, свободы, равенства и т. д.

Не вдаваясь в проблематику концепций верховенства права, природы, содержания и отдельных его составляющих, которым посвящен ряд работ как зарубежных, так и отечественных авторов, лишь отмечу, что сейчас общепринятым в литературе является подход к распределению концепций верховенства права на формальные и субстантивные (материальные), хотя иногда отмечается необходимость выделения третьего подхода — функционального или интегрированного.

Многие авторы, раскрывая содержание верховенства права, называют в качестве его элементов как отдельные принципы (законности, правовой определенности, пропорциональности), так и феномены, которые не являются правовыми принципами (четкая регламентация дискреционных полномочий, доступ к суду и т. д.).

Толкование верховенства права именно как принципа не вызывает сомнений, что обусловлено как историческими традициями развития этого концепта, так и современным уровнем регламентации данного принципа в международных и национальных актах, а также уровнем правоприменительной практики национальных и наднациональных органов.

Особое внимание должно быть обращено на место и роль судебной власти в обеспечении верховенства права. Для достижения социально значимого результата в системе правового регулирования становятся важными не только нормы права как образцы поведения, но и соответствующие процедуры и процесс осуществления предписаний правовых норм, который не должен отрываться от них и их содержания, поскольку, согласно одному из классических постулатов юриспруденции, правом может считаться только то, что может быть защищено в суде.

Итак, верховенство права должно стать стандартом судебного правотолкования и правоприменения, элементами которого при рассмотрении дел в порядке гражданского судопроизводства должны быть такие формальные элементы, как законность (в смысле правовости законов), правовая определенность, пропорциональность и право на справедливое судебное разбирательство, а субстантивным элементом должно стать признание приоритетности прав человека. Составляющие стандарта судебного правотолкования и правоприменения должны прямо выводиться из положений ЕКПЧ и практики ЕСПЧ, что и позволит сделать определенные выводы относительно особенностей действия принципа верховенства права в гражданском судопроизводстве.

Анализ практики ЕСПЧ по вопросам толкования ЕКПЧ позволяет выделить следующие составляющие принципа верховенства права: признание приоритетности прав человека в деятельности государства; наличие средств правовой защиты от произвольного вмешательства публичной власти в осуществление гарантированных прав; судебный контроль за исполнительной ветвью власти; определенность законом объема любого правового усмотрения и способа его осуществления; запрет произвольного лишения свободы; сбалансированность интересов отдельного индивида с интересами других членов общества; судебный контроль за законностью задержания или содержания под стражей; секулярность (светский характер) государства; доступ к суду; обязательность выполнения решений суда; субъективная беспристрастность суда; исключение вмешательства законодателя в процесс отправления правосудия; принцип правовой определенности; непротиворечие верховенству права как требование к закону и качеству закона, в частности, к его содержательному соответствию правам человека, фактической доступности и ясности; неизменность, неоспоримость окончательного судебного решения, вступившего в законную силу; наличие общественного доверия к судам и т. д. (Golder v. The United Kingdom, 21 February 1975; The former King of Greece et al. v. Greece, no.25701/94, 23 November 2000).

Исходными тезисами связанности действия в практике ЕСПЧ такого элемента верховенства права, как принцип законности, по моему мнению, должно быть утверждение о том, что верховенство права предполагает определенность законом объема правового усмотрения и способа его совершения, а также наличие средств правовой защиты от произвольного вмешательства публичной власти в осуществление гарантированных прав, что предполагает наличие судебного контроля за исполнительной ветвью власти. Исходя из таких позиций, некоторые отечественные ученые (в частности Н. Козюбра), подчеркивая определенные качественные требования, которым должен соответствовать закон, вводят в оборот такие понятия, как «правозаконность», «правовой закон», «правовость закона».

Венецианская комиссия также выделяет в качестве составляющей верховенства права законность (legality) в значении верховенства или превосходства закона (supremacy of law), отмечая, что этот принцип означает, что предписания закона следует неукоснительно соблюдать. Это требование распространяется не только на физических лиц, но и на властные структуры, субъектов публичного и частного характера. Так, требование законности выдвигается к деятельности должностных лиц. Она требует, чтобы должностные лица имели полномочия на свои действия и действовали в пределах предоставленных им полномочий.

Законность также предусматривает, что никто не может подвергаться наказанию, если он не нарушил ранее принятых предписаний права, которые уже вступили в силу, и что за нарушение закона должна наступать ответственность. Осуществление предписаний закона в рамках возможного должно быть обеспечено практикой («Верховенство права» — доклад, одобренный Венецианской комиссией на 86-м пленарном заседании 25–26 марта 2011 г.) [Текст] // Право Украины. — 2011 — №10. – С. 168–184).

Итак, понимание законности в контексте европейского подхода к верховенству права и практики ЕСПЧ значительно отличается от господствующего в отечественной литературе. Поэтому, рассматривая законность и принцип законности (legality), следует исходить не из отечественного их понимания, а из понимания ЕСПЧ, к которому он пришел, применяя автономное толкование таких понятий, как «закон» и «в соответствии с законом», «установленный законом».

В практике ЕСПЧ вопрос о законности возникает, прежде всего, когда речь идет об ограничении тех или иных конвенционных прав, которое должно проходить, по словам ЕКПЧ, «в соответствии с законом», что и обусловило необходимость автономного толкования этого понятия в практике Суда. В соответствии с его практикой, слово «закон» должно толковаться не только как писаное право, но и как неписаное право.

Принцип законности как составляющая верховенства права связан, по крайней мере, с несколькими аспектами, первый из которых можно назвать формальным, а второй — сущностным. Формальный аспект состоит в том, что органы государственной власти должны иметь правовую основу для своей деятельности. Иначе говоря, каждый орган государственной власти должен быть наделен полномочиями и использовать такие полномочия в соответствии с законом. Т. е. выдвигается требование наличия законодательной базы регулирования полномочий органов государственной власти, особенно дискреционных, и необходимость последних действовать в строгом соответствии с указанными предписаниями.

Так, ЕСПЧ отмечает, что закон, который определяет дискреции, должен определять также и границы дискреции, предоставленной соответствующим органам государственной власти, и способы ее осуществления с достаточной ясностью, с учетом легитимной цели мероприятий, которые применяются с целью предоставления индивидуальной адекватной защиты против произвольного вмешательства. Учитывая это, любое вмешательство в права человека или их ограничение должно быть оценено с точки зрения его законности.

Таким образом, в контексте верховенства права законность не может сводиться к простому соответствию нормам материального и процессуального права, а рассматривается несколько шире. В решении по делу Kruslin v. France ЕСПЧ отметил, что словосочетание «предусмотрено законом» в контексте п. 2 ст. 6 ЕКПЧ предусматривает, чтобы, во-первых, действия власти имели основания во внутреннем законодательстве, что отражает формальную составляющую законности. Одновременно указанное положение предусматривает и качество конкретного закона. Оно требует, чтобы закон был доступен для заинтересованного лица, которое имело бы возможность предвидеть последствия его применения по отношению к себе, и чтобы закон не противоречил принципу верховенства права.

Практически ЕСПЧ определяет законность не только как соблюдение всех норм материального и процессуального права (формальный аспект), но и выдвигает качественные требования, которым должен соответствовать определенный закон, чтобы он мог считаться законом в контексте верховенства права (содержательный аспект). При этом содержательный элемент законности является тем отличием, которое позволяет констатировать различные подходы к принципу законности как составляющей верховенства права в практике ЕСПЧ и принципа законности в отечественной правовой доктрине. Считаю, что именно такая субстантивная характеристика закона должна стать ориентиром для пересмотра понимания национального принципа законности с точки зрения естественноправового правопонимания.

Из анализа практики ЕСПЧ следует важное наблюдение, которое заключается в том, что требование доступности и предсказуемости закона является не только составляющей концепта законности, но и элементом принципа правовой определенности. В деле Brumarescu v. Romania ЕСПЧ прямо указывает, что одним из фундаментальных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности.

Стоит отметить, что правовая определенность является сложным и многоаспектным понятием, объединяющим большое количество элементов, на что суды при рассмотрении дел должны обращать внимание. В основе анализа практики ЕСПЧ с точки зрения возможности применения при осуществлении правосудия по гражданским делам можно выделить следующие элементы правовой определенности: 1) доступность и предсказуемость законодательства; 2) концепция правомерных ожиданий; 3) принцип res judicata; 4) требование исполнения судебных решений; 5) обеспечение единства судебной практики.

Еще одним элементом, который прямо выводится из основополагающего принципа верховенства права, является принцип пропорциональности, который также впервые отмечен в проектах процессуальных кодексов как основной принцип судопроизводства (п. 7 ч. 1 ст. 2, ст. 11 проекта ГПК Украины). По этому поводу в деле Ocalan v. Turkey ЕСПЧ отметил, что всей ЕКПЧ присущ поиск справедливого баланса между требованиями общего интереса общества и требованием защиты личных фундаментальных прав. Пропорциональность предполагает достижение в правотворчестве и правоприменении баланса интересов человека и общества. Органы публичной власти не могут накладывать на граждан обязательства, выходящие за пределы общественной необходимости.

В практике ЕСПЧ указанный принцип, как и принцип законности, рассматривается обычно с позиций правомерности ограничений конвенционных прав человека.

Составляющей верховенства права в контексте практики ЕСПЧ является также право на справедливое судебное разбирательство как система процессуальных гарантий, предоставляемых лицу во время рассмотрения дела в суде.

Соглашаясь с целесообразностью подхода к толкованию процессуальных гарантий в составе верховенства права, следует сделать несколько замечаний по реализации принципа верховенства права в гражданском судопроизводстве. Действительно, первостепенное значение для выяснения сущности принципа верховенства права в гражданском судопроизводстве имеет его интерпретация ЕСПЧ. Однако сосредоточение внимания на чисто процедурных аспектах верховенства права как гарантиях п. 1 ст. 6 ЕКПЧ не исчерпывает проблематики применения верховенства права в гражданском судопроизводстве, ведь кроме обеспечения чисто процессуальных гарантий, судья должен учитывать и материально-правовые аспекты верховенства права, а потому судами должен быть применен более широкий подход к исследованию верховенства права в гражданском судопроизводстве, что позволит сосредоточить внимание не только на чисто процессуальных гарантиях, предусмотренных п. 1 ст. 6 ЕКПЧ, но и на содержательных составляющих, что имеет особое значение с точки зрения проблематики судебного правотолкования и судебного правоприменения.